Мастер войны

Ему потребовалась вся его воля, чтобы не застонать, но Дебора сумела все-таки что-то увидеть в его глазах. Она недоуменно нахмурилась и сразу же отвернулась, то ли спеша скрыть охватившие ее чувства, то ли желая взглянуть на то, что явилось причиной столь стремительного изменения в настроении Карла. А в зал, тем временем, один за другим вошли уже Строитель Март и верный Август Лешак, не пожелавший, по всей видимости, бросить командира в недрах волшебной горы. Они тоже, как и бан Трир, несли горящие факелы, и их оружие было обнажено, как будто с теми силами, что властвовали в лабиринте, способна была справиться эта честная человеческая сталь.

«Впрочем, так ли она бессильна? Ведь мужчина с мечом – это уже совсем другой человек, не так ли?»

4

– Что-то случилось? – спросил Карл, вставая на ноги. Силы понемногу возвращались к нему, но он все еще чувствовал себя унизительно слабым, разбитым, едва ли не больным.

– Пустяки, – усмехнулся в ответ Конрад Трир, но хотя по всем признакам обращался он к Карлу и даже смотрел как будто именно на него, на самом деле смотрел сейчас бан только на свою жену и с нею одной вел беззвучный, полный скрытых смыслов разговор. О содержании их диалога Карл мог только догадываться, но услышать, разумеется, не мог. – Сущие пустяки, Карл. Вы ушли и не вернулись. Время шло, и, когда солнце добралось до полуденного перелома, я, как вы мне, уходя, и советовали, обратился к мастеру Марту.

– Значит, наверху уже полдень, – задумчиво произнесла Дебора и неожиданно улыбнулась. Улыбка эта предназначалась Карлу, с которым у нее тоже все время возникали «разговоры между собой», не то чтобы непредназначенные для чужих ушей, но посторонним «неинтересные» и, скорее всего, непонятные.

– Думаю, что солнце уже за переломом, – пожал плечами Конрад и, уже не таясь, посмотрел на свою жену. – Дорога сюда ведь тоже берет время. Но это пустяки, принцесса, – из вежливости он коротко взглянул на Дебору и даже обозначил подобающий случаю поклон. – Вы все живы, это главное.

«Валерия жива, вот что главное», – понимающе «кивнул» Карл. За такую любовь к собственной дочери он уважал бана Трира больше, чем за все то, что тот успел уже или мог сделать в будущем для самого Карла.

– Как вы прошли? – спросил Карл, обращаясь теперь к Виктории и Анне, а не к Конраду или кому-нибудь еще. По его мнению – пусть и не бесспорному – если кто-то и мог знать, что за магия «одушевляла» древний лабиринт, то это были только дамы волшебницы. Вернее, одна из них. Виктория.

– Не знаю, – покачала головой дама Садовница, на глазах овладевая собой и возвращая привычное выражение высокомерного равнодушия. – Не должны были, как мне кажется, но бан Трир… У вашего супруга, банесса… – Виктория чуть обернулась к Валерии и раздвинула губы в вежливой улыбке. – У вашего супруга, банесса, такая воля, что пару раз мне даже стало страшно.

Она снова улыбнулась, хотя Карл видел, улыбка далась ей совсем не просто. Все-таки Виктория еще не вовсе пришла в себя после пережитого ею в лабиринте. Однако она сказала главное, а остальное Карл знал сейчас, пожалуй, даже лучше нее. Воля волей – хотя видят боги, воля порой действительно способна творить чудеса – но и Конрад Трир не зря встал во главе отряда. И дело, естественно, не в том, что шел он по следу жены, и уж тем более не в том, что он был кавалером и великим боярином Флоры. Суть заключалась в ином обстоятельстве: Конрад Трир – один из тех, кому доверил свою судьбу точно такой же меч, как и тот, с которым оказалась связана судьба самого Карла. И парный кинжал тоже был здесь. Он висел на поясе Валерии.

Меч человека или человек меча… Не суть важно, как сформулирована мысль, важно то, что за ней стоит.

– Ну, что ж, – сказал Карл, обводя взглядом собравшихся рядом людей. – Вы здесь, и полагаю, не случайно, потому что и у Виктора Майена тоже было именно семь спутников.

Разумеется, он мог выразиться и яснее, но здесь собрались люди, умевшие понимать такие вещи с полуслова и не стеснявшиеся задавать вопросы, когда чувствовали в этом необходимость.

– Майен? – быстро переспросила Виктория и обернулась, окидывая вооруженным новым знанием взглядом освещенный льдисто мерцающим светом зал. – Виктор де Майен…

– Мотта, – она снова смотрела на Карла и, судя по выражению глаз, скрывать которое она и не думала, знала теперь совершенно определенно, что так и есть. Зал «говорил» с ней так же, как и с Карлом, который, едва успев мысленно высказать свое предположение, тут же получил молчаливое подтверждение, пришедшее просто с еще одним глотком воздуха, и с такой же естественностью.

Мотта.

– Значит, это Мотта, – Март тоже оглянулся, но посмотрел только на каменные изваяния, да еще, прежде чем снова повернуться к Карлу, задержал взгляд на темно-зеленом монолите Врат. – Врата…