Мастера иллюзий

В бухгалтерии Смолину выдали три тысячи долларов — ровно столько, чтобы хватило на дорогу и пропитание. С жильем комиссар Джидды обещал помочь. Майор беседовал с коллегой минут двадцать, всё это время Ломов переминался рядом, вслушиваясь в непривычные звуки чужого языка. Смолин сразу подумал, что убедить комиссара будет трудно, и не ошибся: узнав, что кто-то хочет разрушить Каабу, тот долго смеялся, но, выслушав подробный рассказ о плане террористов, посерьезнел и с большим вниманием отнесся к словам русского майора.

— Что арабы? — спросил Ломов, как только Павел повесил трубку.

— Не поверили, сказали, что я сумасшедший.

— Идиоты!

— Хм, я бы на их месте тоже не поверил. Но лучше уж я буду сумасшедшим, чем этот Балдур взорвет Каабу.

— Я думаю, мы должны немедленно лететь в Москву!

— Сначала мы посетим одного муфтия.

— Это еще зачем?! У нас мало времени, собирайте, что нужно и — в самолет!

Смолин медленно достал пачку "Черного капитана", тщательно размял сигарету и прикурил, не спуская взгляд с закипающего Ломова. Колечко дыма проплыло по воздуху и нанизалось на толстый нос Шрека. Тот чуть не подпрыгнул.

— Что вы себе позволяете?! Вообще работать собираетесь?! Пока вы тут фокусничаете, террористы закладывают бомбу! Немедленно собирайтесь, или я иду к вашему генералу!

— Послушай, Максим, — очень спокойно начал Смолин. — Мне глубоко наплевать, кто там у тебя папа. Мне чихать, какое у тебя положение в ФОС. И мне насрать, что ты там думаешь! Я нашел Вобера, я узнал правду про взрывы и я буду решать, что нам делать! Если тебя что-то не устраивает, иди хоть к президенту, но не мешай мне работать так, как я считаю нужным. Понятно тебе это, координатор хренов?!

Майор раздавил окурок в пепельнице и уставился на Ломова. Тот порывался что-то сказать, надулся индюком, но, взглянув в серые глаза Смолина, внезапно обмяк и спросил почти ровным голосом:

— Зачем нам этот муфтий?

— А ты бывал когда-нибудь в Мекке? Там на границе висит любопытная табличка: "Въезд немусульманину строго запрещён! Карается смертной казнью!".

— Не может быть!

— Еще как может. Ты знаешь хоть одну суру? Вообще, открывал когда-нибудь Коран? Ах да, наверно, тебе делали обрезание?

При последних словах Ломов вздрогнул и непроизвольно принял позу футболиста, стоящего в "стенке". Павел хмыкнул:

— Сдается мне, ты вовсе не мусульманин. Впрочем, как и я. Поэтому давай не будем пороть горячку, а заглянем к моему знакомому и узнаем, как нам Каабу посетить и при этом в живых остаться. Вопросы есть?

— Вопросов нет. Но всё равно, лучше нам поторопиться, Павел Аркадьевич.

— Дык, кто ж спорит, Максим Леонидович?

Смолин набрал номер Зотова и коротко проговорил распоряжение. Уже на выходе они столкнулись с адъютантом Красильникова. Лейтенант пренебрег всеми правилами конспирации: нес просто в руках бутылку французского коньяка и сеточку апельсинов. "У Борисыча намечается совещание с Мурзиным, — подумал Павел и улыбнулся: — А вот адъютанту влетит за нарушение режима секретности". Мысли перескочили на отдел, но Смолин понимал, что волноваться нечего — все необходимые распоряжения он отдал, а сигмовцы уже не маленькие, чтобы постоянно контролировать их действия. Если не дай бог что случится — справятся и без него.

"Центурион" выбрался на проспект. Чувствуя свою ущербность, автомобили уступали дорогу брутальному переростку, лишь на Литейном вперед рискнул сунуться черный "Хаммер", но и он ретировался, стоило только Зотову рыкнуть сиреной. Роман всё косился на Ломова, а тот вольготно устроился в просторном кресле и наслаждался видами Питера. Смолин улыбнулся — мальчик получил трепку, но уже пришел в себя и спешит показать всему миру свою важность и независимость. Если бы еще эти качества дополнялись профессионализмом и трезвым мышлением… но разве можно требовать от молодого координатора чуда? Конечно нет, поэтому пусть скучает в машине под наблюдением Зотова. Джип величественно вплыл на придомовую стоянку.

* * *

Перед тем, как открыть дверь, Камиль Ниязов явно читал Коран. Смолин сразу вспомнил, как они, тогда еще студенты-востоковеды, встречались с муфтием несколько раз в месяц для обстоятельных бесед по истории и законам ислама, и всегда перед сухопарым мужчиной лежал на специальной подставке именно этот потрепанный томик священного писания. Помнится, Павел частенько спорил с учителем и задавал каверзные вопросы, на которые тот неизменно вежливо и терпеливо отвечал. Тогда Ниязов еще возглавлял Совет муфтиев России, сейчас же проводил какие-то собственные изыскания и даже выпускал научные труды. Так неужели духовное лицо, соответствующее по образованию магистру права и богословия, не сможет помочь в щекотливом, но нужном деле?

— Исен ме сез, Камиль.

— Ох, неужели я вижу Павла Смолина? Здравствуйте, мой друг, проходите. Рад вас видеть! Как движется карьера милицейского?

— Полицейского, Камиль, полицейского. Спасибо, вашими молитвами. Я так и не поблагодарил за Шамиля Мирзоева.