Мастера русского стихотворного перевода. Том 1

Наполним бокалы; я жаждой такой
Досель никогда не томился;
О, выпьем же! — Кто не пивал под луной,
За чашей с людьми не мирился?
Всё в пестрой сей жизни коварный обман, —
Лишь ты без обмана, шипучий стакан!

Всего на пиру я у жизни вкусил;

Душой перед черными таял очами;
Любил я. — О! кто на земле не любил?
Но, милыми кто ж обаянный устами,
Всю цену блаженства изведал вполне,
Доколе он страсти томился в огне?

В те годы, когда наш младой идеал

Без крыльев нам дружество кажет,
Ласкал я друзей. — Кто своих не ласкал?
Но кто же теперь нам докажет,
Что так ему верны бывали друзья,
Как ты, винограда златая струя?

Любви изменяет нам часто звезда,

Для дружбы душа холодеет.
Лишь ты неизменен, наш нeктар, всегда!
Становишься стар ты. — И кто ж не стареет?
Но кто же, как ты, похвалиться бы мог,
Что годы сугубят в нем сил кипяток?

Девичьим ли сердцем кто в жизни счастлив —

Соперник уж нашего близок кумира:
И вот мы ревнивы. — Но кто ж не ревнив?
В тебе лишь гармония мира!
О чаша, чем больше счастливых тобой,
Тем каждый твой рыцарь довольней судьбой!

Когда, с летом жизни, для наших сердец

Разгул милых шалостей гибнет,
К бутылке мы рвемся душой наконец,
И вдруг постигаем, — но кто ж не постигнет,
Что истины яркой теперь, как всегда,
На дне лишь бутылки играет звезда?

Когда отворился Пандоры сундук

И радость исчезла прямая,
Осталась надежда, бальзамом от мук.
Да, да! лишь надежда златая!
Но что нам в ее обольстительном сне:
Рой благ досундучных у чаши на дне!

Да зреет же вечно в садах виноград!

Когда мы с своей распростимся весною,
Вино, постарев, наш утешит закат.
Умрем мы. — Но кто ж не умрет под луною?
Тогда на Олимпе нас примет Зевес,
И Геба наполнит фиалы небес!

<1836>

Пьер-Жан Беранже

181. Моя старушка