Мастера советского романса

Фортепианная партия «Лета», как и первого романса цикла, образна, она передает и шелест леса и лепет родника. Но в целом носит более подчиненный характер, являя собой фон для широко распетой партии голоса:

[1] Подобный прием нередко встречается в классической музыке. Пример - «Гретхен за прялкой» Шуберта.

«стр. 215»

В третьем номере цикла - «Осени» - представляющем собой превосходный образец декламационного стиля Кочурова, музыка связана со словом более тонкими, но тем не менее очень прочными связями. Так, преобладание в романсе (и в вокальной, и особенно в фортепианной партии) мягко нисходящего движения вполне соответствует настроению безмятежного покоя отдыхающей природы. Особенно выразительно медленно тающее заключение романса.

Романс «Зима», как и «Первый лист», относится к типу «пианистических». Фортепианная партия, в которой можно услышать намек на перекличку охотничьих рогов (одна из характернейших примет музыкальных «зимних пейзажей»), все же в большей мере передает зрительные , чем звуковые образы: искристый блеск заснеженного леса под косыми лучами зимнего солнца. Сочетание быстрого, легкого движения, высокого регистра и pianissimo оказывается очень подходящим для этой цели:

Завершающий цикл романс «Весна» - это картина первого пробуждения природы, первого веяния весны. Линии мелодических голосов (и вокальная, и инструментальные) хрупки, ломки, фактура прозрачна, голоса удалены друг от друга, особенно по сравнению с гораздо более компактной и звучной фактурой «Первого листа»:

«стр. 216»

Так завершается этот цикл - акварельно-светлым и чистым образом пробуждающейся природы. Образ этот очень и очень русский: вспомним хотя бы известнейшую картину Саврасова «Грачи прилетели».

Очень типичен он и для советского искусства послевоенных лет, где образ весны приобретает обобщенное значение возрождения израненной страны, вынесшей великий труд и страдания военных лет. Сошлемся вновь на рассказ Шолохова, на книгу Г. Николаевой «Четыре весны», на ряд произведений советских живописцев.

И то, что цикл Ю. Кочурова начинается и завершается образом весны (нарушая этим привычную закономерность различных «циклов о временах года» в музыке), невольно заставляет сопоставить его с другими советскими произведениями, в которых тоже живет образ весны-обновления, весны - пробуждения созидательных сил [1].

И это выводит «Пейзажи» за рамки темы, обозначенной в заглавии, наполняет образы природы чувством радости жизни, активным, творческим восприятием мира, свойственным народу-созидателю.

[1] Добавим к этому, что и картины осени и зимы в цикле рисуют не грустное увядание, а отдых природы.

«стр. 217»

В. ШЕБАЛИН

В творчестве В. Я. Шебалина, признанного мастера камерной, инструментальной и симфонической музыки, романсы - в оценке слушателей - располагаются где-то на очень скромном и незаметном месте: за инструментальной музыкой, за оперой и хоровыми сочинениями.

Камерные певцы, за редкими исключениями вообще не слишком инициативные по отношению к советской музыке, совсем уж редко обращаются к романсам Шебалина. Причины - не только в консерватизме исполнителей. Романсы Шебалина действительно не сразу раскрывают себя аудитории, они оказываются интереснее при повторном, внимательном вслушивании, и еще интереснее - при слушании аналитическом.

Шебалину свойственна очень большая, подчас чрезмерная детализация музыкально-выразительных средств, метод, который, по контрасту с известным выражением Бородина, можно было бы назвать «методом тонкого штриха».

И все же многие камерно-вокальные произведения Шебалина должны были бы исполняться гораздо чаще и из достояния немногих стать достоянием всех питающих интерес к судьбам советской музыки, к наследию ее больших мастеров, к которым, бесспорно, принадлежит В. Я. Шебалин.

Место романсов в творчестве Шебалина несколько аналогично их месту в творчестве учителя Шебалина - Н. Я. Мясковского, с той лишь разницей, что в творчестве учителя обращение к романсу отмечает собой те или иные повороты пути, а в творчестве ученика

«стр. 218»

романс развивается почти непрерывно, параллельно с другими жанрами.

Для Шебалина камерная вокальная лирика - это область наиболее личного, иногда почти дневникового высказывания, что особенно ясно сказалось в романсах последних лет. А наряду с этим в ней отражены и общие, характерные для всей этой области советской музыки процессы, что сказалось и в выборе поэтического материала, и в общем направлении стилистических поисков в каждый отдельный период. Перелистывая страницы этого музыкального «дневника», мы видим, как от несколько наивного эстетизма «Отрывков из Сафо» и ахматовского «Подорожника» композитор приходит к высокому мастерству пушкинского цикла, а затем, после новых и новых исканий,- к задушевной простоте циклов на слова А. Коваленкова и А. Прокофьева.

*

В начале творческого пути Шебалина романс, наряду с другими камерными жанрами, - едва ли не основная область творчества.