Мастерская историй. Сочинение личных историй в групповой психологической работе

Не всегда мы влюбляемся сразу же, увидев кого-то в первый раз. Часто мы влюбляемся в кого-то, кого мы давно знаем. И влюбляясь, мы часто спрашиваем себя, ответят ли нам взаимностью и верен ли наш выбор. Юным влюбленным помогает ритуал отрывания лепестков у ромашки: любит – не любит. В начале любви мы колеблемся между страхом и тоской, мукой и надеждой. Тем не менее невольно все наши мысли и фантазии устремляются к возлюбленному. Нас несет поток собственных ощущений, и если нам повезло и любовь взаимна, то мы чувствуем себя свободными как никогда. Мы освобождаемся от границ нашей личности, мы меньше размышляем о себе, чем о возлюбленном. Мы связываем себя с другой личностью и при этом ощущаем в себе доселе неведомую свободу в самих себе. Любовь освобождает нас и от чувства неуверенности в жизни. У нас появляется смысл. Все наше внимание обращено на партнера. Но одно сомнение остается: буду ли я и далее так же любим, как сейчас?

Когда мы вспоминаем о первой любви, в нас возникает некое экстатическое чувство. В действительности же процесс влюбленности протекает неравномерно, на разных высотах и глубинах. Потребности наступают и отступают, сомнения и желания сменяют друг друга, поскольку в бессознательном происходит постоянная работа по связыванию идеального образа возлюбленного с действительностью.

Когда мы влюбляемся в кого-то, на первый план выступают особенные качества партнера, его отличие от других. Постепенно мы склоняемся к тому, что для нас ценны все его качества. Наша оценка возлюбленного существенно отличается от оценки объективно смотрящих на него друзей или знакомых. Часто мы влюбляемся в звук голоса, жест, образ возлюбленного. При этом мы основательно перебарщиваем. Человек, которого мы любим, кажется несравненным и идеальным. Но нам нужно получать и некое «эхо» – ответ на то, что возлюбленный реагирует на наш восторг и отвечает взаимностью. Мы желаем исполнения своих желаний. Для этого мы символически разрушаем все прочее, что есть в этом мире, и вся сила наших чаяний обращается к партнеру. Мы, кажется, готовы съесть его, и порой партнера пугает этот неутолимый голод.

Когда мы влюбляемся, то идем на риск. Нам приходится по-настоящему раскрыться, если мы желаем подлинной интимности и взаимности. Но раскрывшись, мы становимся и более ранимыми. Поэтому нам необходимо определенное доверие к себе и доверие к другим, чтобы суметь признать и свои слабости, и свои ошибки. Мы делаем это, продолжая надеяться, что нас будут любить, как и раньше.

Сначала мы боимся, что наша любовь не найдет взаимности. Мы применяем все свое искусство соблазнения, чтобы получить «любовное эхо» в ответ. Когда кто-то слишком пуглив, он пытается устроить так, чтобы его возлюбленный сам сделал первые шаги и первым признался в любви. Влюбленность как процесс достигает своего пика, когда оба партнера раскрываются.

Но и тогда остается вопрос: насколько это серьезно для другого? Только для того, чтобы понять, насколько это серьезно для партнера, люди в юности совершают любовные пробы одну за одной. В мифологии герой доказывает серьезность своих намерений, преодолевая какие-либо могущественные препятствия или побеждая врага еще до того, как он увидит возлюбленного. Ему необходимо выиграть в состязаниях или борьбе, и только тогда у него будет доказательство, что он достоин любви и готов любить.

Некоторые люди так боятся отказа и разочарования, что даже почувствовать и понять свою любовь могут лишь после смерти возлюбленного. Потому что только в этом случае они не будут чувствовать опасности быть униженными отказом или брошенными на произвол судьбы. Потребность быть в безопасности и недоверие сказываются на многих отношениях отрицательным образом, так как мы не достигаем той глубины любви, которая была бы возможна. Любовь и осторожность исключают друг друга.