Мастодония

– А-а-а, значит, он до тебя добрался.

– Точно. А ты откуда знаешь?

– Я не сомневался, что он это сделает. Он, видишь ли, был просто очарован тобой. Он мне сам сказал. Поэтому я и решил, что он обязательно тебя достанет.

– Но он не просто явился ко мне. Он стал… черт подери, как бы это получше выразиться… – Теннисон беспомощно защелкал пальцами, – ну да – частью меня. Он проник ко мне в сознание. По крайней мере, он заявил, что может быть частью меня. Но сам я в этом не уверен. Если он и проник в меня, то пробыл во мне недолго.

– Ты прогнал его?

– Нет. Он пообещал уйти, как только я захочу этого. Тут он вел себя по-джентльменски.

– И что же произошло в таком случае?

– Как раз в это самое время вошел Экайер – вернее, вбежал – и сообщил, что с Мэри очень плохо.

– И что же с Мэри?

– Она опять побывала в своем раю, и что-то ее ужасно напугало. Она до сих пор невменяема, так что ее даже расспросить толком невозможно.

– Выходит тогда, что это вряд ли был рай?

Теннисон задумчиво покачал головой:

– Трудно сказать. Пока ничего нельзя понять. Ну да ладно, я ведь не об этом, собственно. Если позволишь, я хотел бы о Шептуне потолковать. Я ему сказал, что, если он принадлежит тебе, я ни в коем случае не намерен его у тебя отбирать.

– Не знаю, принадлежит ли он мне. Думаю, нет. Мы с ним друзья, это правда. Но это все. И вообще – это долгая история. Много лет он играл со мной, дразнил меня. Времечко было – я тебе доложу. Как вспомню… Теперь, конечно, смешно, я ведь знаю, что он совершенно не опасен. А тогда… Ты представь только: я в лесу, один-одинешенек, а он, невидимка пакостный, пугает меня. Заставлял меня часами гоняться за ним по лесу, искать его. Он уже тогда начал говорить со мной – не голосом, конечно, – слова звучали у меня в сознании. Да ты, наверное, уже понял, как это бывает.

– Да, – кивнул Теннисон, – он говорил со мной.

– Честно говоря, – продолжил Декер, – поначалу я думал, что он какой-нибудь кровожадный хищник, этакий суровый каннибал с извращенным чувством юмора. Пару раз мне удалось увидеть его – или нечто, что я за него принял. Руки чесались подстрелить, но я так ни разу и не решился нажать на спусковой крючок – сам не знаю почему. Подозреваю, что к тому времени мне уже начал нравиться этот маленький паршивец, хотя надоел он мне до смерти – можно меня понять, правда? Страшно неприятно ощущать, что вечно кто-то прячется у тебя за спиной. Потом он признался, что все это творил только ради того, чтобы проверить, друг я ему или нет. То, что я ни разу не выстрелил, убедило его в этом, и, когда он наконец появился, я имел возможность удостовериться, что он вовсе не хищник, а всего-навсего крошечное облачко алмазной пыли.

– И с тех пор он жил с тобой?

– Не совсем так. Он есть, и его нет. То он тут, то нет его. Ты заметил ограненные камни на столе?

– Да, видел.

– Это Шептуна работа. Как он ухитряется это проделывать – до сих пор не знаю. Подозреваю, что он умеет манипулировать молекулами – разрушать их, удалять с тех участков, которые избрал для обработки. Я в этом полностью не уверен – просто нужно же хоть какое-то объяснение найти. Еще он помогает мне искать камни. Опять-таки как он это проделывает – ума не приложу. Он находит их и говорит мне, где искать. Когда камни найдены, он отбирает кое-какие для себя, чтобы потом обрабатывать.

– Но ты же разговариваешь с ним. Мог бы спросить его. Может быть, он бы тебе ответил?

– А я так не думаю, Джейсон. Понимаешь, мы ни о чем таком сложном не разговариваем. Порой я чувствую себя с ним неловко, каким-то, прости меня, недоумком. Теперь, когда ты рассказал, как у тебя с ним дело было, я начинаю догадываться, где собака зарыта. Он пытался проникнуть в мое сознание, но у него ничего не вышло.

– Похоже, ты в точку попал, – кивнул Теннисон. – Он мне так и сказал. Сказал, что пытался проникнуть к тебе в сознание, но не сумел.

– Значит, в твое сознание он может проникнуть?

– Том, откуда же мне знать? Он сказал мне, что побывал в моем сознании. Я же ничего утверждать не могу. Я не могу подписаться под его словами. Но если он там и был, то, повторяю, недолго. Минуту-другую, а потом вбежал Экайер. И потом… знаешь, я не уверен, что мне нравится то, что делает Шептун. Я почему-то не в восторге от того, что кто-то будет гулять у меня в голове. Знаешь, мне меня самого вот так хватает. – Теннисон провел рукой по горлу. – Вряд ли там найдется место для кого-нибудь еще.

– Ты зря не волнуйся, – успокоил его Декер. – Шептун – добрая душа. Зла от него никакого. Просто ему одиноко. Я ему в этом немножко помог. Ему очень нужны друзья, а я пока – его единственный друг – был и есть. Самому странно, что я чувствую к нему симпатию. Чтобы человек дружил с облачком пыли… сам понимаешь, странновато, а? Я чувствую, что он чужак, совсем, как говорится, из другого теста, но это меня не пугает. А что он такое…

– Вот-вот, я как раз и хотел спросить тебя – что он такое?