Мать (CИ)

На рестораны у него не было денег. И вообще, в рестораны водят женщин, на которых имеют далекоидущие планы. С Людмилой он никаких глобальных планов не связывал - переспать пару раз, и только. По крайней мере, он надеялся, что так будет. "Ничего. Авось не обидится, - думал он, взбадривая себя. - Она, поди, меня тоже в мужья не прочит. Коли согласилась встретиться, значит, всё нормально. Не хрен страдать фигнёй".

У него завибрировал телефон. Гаев выхватил его из кармана, поднёс к уху.

- Алё! Да, я уже тут. Хорошо. Ага, у выхода. Тут ещё флаги стоят... Ну, увидите. Хорошо, жду.

Он увидел её издали, хотя теперь она была не в белом обтягивающем платье, а в свободном голубом. Она шагала к нему со стороны Триумфальной арки, в чёрных очках, смотревшихся особенно шикарно на фоне светлых волос. "Знойная женщина - мечта поэта", - подумал Гаев. Волнение его как рукой сняло. Сейчас, когда цель была в пределах досягаемости, он почувствовал себя охотником, заметившим дичь.

- Добрый день! С праздником вас, - сказал он, подходя к ней и целуя Людмилу её в щёку.

- И вас также, - улыбнулась она, источая слабый запах хвои.

Аромат был что надо: не острый, от которого першило в горле, и не приторный, который хотелось запить водой, а приятный и мягкий, как тёплый ветерок в жаркий день.

- Ну, куда вы меня поведёте? - весело поинтересовалась она.

- Да здесь пройдёмся, я думаю, - сказал Гаев небрежно, делая приглашающий жест в сторону еловой аллеи. - Погода шепчет!

- Сто лет здесь не была, - поделилась Людмила.

- Я тоже.

На самом деле он был здесь всего два года назад, когда гулял с Ленкой Агаповой, матёрой разводчицей. Три месяца Ленка тянула деньги, не давая взамен ничего, и Гаев вынужден был с ней завязать, иначе ему пришлось бы продавать вещи и подворовывать.

- Как праздник отметили? - спросил он.

- Ездили смотреть парад. А вы?

Это "вы" почему-то резало ухо, но на "ты" переходить было рискованно.

- Работал, - коротко ответил он. - У нас в День победы самый спрос.

- У, бедный! Сочувствую вам.

- Спасибо. - Гаев опустил взор на её ступни в синих босоножках. Педикюр блестел ультрамарином. - А у вас из предков воевал кто-нибудь? - спросил он.

- Мм, конечно. Дед воевал. Артиллеристом. До Берлина дошёл.

- У меня тоже! - воскликнул Гаев.

О дедушке Грише ему рассказывала мать. Не нынешняя, вторая жена отца, а та, прежняя, которая убежала к любовнику. Гаев запомнил её рассказ, потому что в школе им задали написать сочинение на эту тему.

- Он под Ржевом воевал, - рассеянно продолжала Людмила.

- Круто! И мой тоже.

Это был первый звоночек, но Гаев слишком разомлел от сладких чаяний, чтобы насторожиться.

Они двинулись по аллее, минуя одну лавочку за другой. На лавочках сидели пенсионеры, мамаши с детьми, влюблённые парочки. Людмила взяла Гаева под локоть. Рука у неё была холодная и мягкая.

- Вы в каком район обитаете? - спросил он.

- Возле Малой Никитской. Удобно: школа и детсад рядом, да и до работы недалеко. У меня там фирма по продаже моторов. Правда, сейчас на работу заглядываю редко - есть же удалённая связь.

- Ничего себе! - вырвалось у Гаева. - Моторы. Как-то это... необычно.

- Муж занимался. А я получила как отступные при разводе.

"И давно развелись?" - хотел поинтересоваться Гаев, но удержался.

- Сколько лет вашим детям? - спросил он.

- Дочери десять, сыну - шесть.

- У вас няньки, наверно, за ними смотрят?

- Да. За младшим. Но он уже большой. В первый класс скоро пойдёт. Так что няня у нас дорабатывает последние дни. - Она вдруг улыбнулась, покосившись на него. - Странно, Светлана описывала вас другим. По характеру.

- Каким?

- Мм... эгоистичным.

- Эгоистичным? - удивился Гаев.

Вот же двуличная корова! Когда она успела почувствовать у него эгоизм?

- Да. Я не ожидала, что вы спросите меня о детях. Это подкупает.

- Благодарю, - буркнул Гаев.

Эгоистичным. Нет, вы слышали?

Там, где аллея прерывалась, он увидел маленькое уличное кафе.

- Присядем?

- Давайте, - согласилась Людмила.

Он подвёл её к красному пластиковому стулу, и она опустилась на него, закинув ногу на ногу.

- Что будете? Сок? Мороженое?

Людмила зачем-то покрутила головой, озираясь. Подняла очки на макушку, взмахнула загнутыми ресницами.

- Мороженое, пожалуй. - Он хихикнула. - Сто лет вот так не сидела... Сразу вспоминается детство.

- Это хорошо или плохо?

- Это замечательно! - прошептала она, глядя на него широко открытыми глазами.

Господи, она сведёт его с ума. Гаеву даже не было нужды фонтанировать остротами, как он обычно делал, соблазняя студенток, всё и так преподносилось ему на блюдечке. Бери и пользуйся. Вот только куда её потом везти? На такой мгновенный успех он как-то не рассчитывал.

- Так, значит, я - эгоист? - сказал он, возвращаясь с двумя морожеными. - Ну-ну.

- Светка вообще иногда несёт сама не знает что, - откликнулась Людмила, разворачивая бумажную упаковку. - О, "Лакомка"! Люблю. - Она улыбнулась Гаеву. Тот игриво подмигнул ей.

- Я как чувствовал.

- Вы вообще будто читаете мои мысли, - сказала Людмила. - Не знаю почему, но мне с вами легко.

- Мне с вами - тоже. Может, перейдём ты "ты"? - предложил Гаев, помолчав.