Мать (CИ)

- Давайте.

Он самодовольно посмотрел на неё.

- Ты спортом занимаешься каким-нибудь? - спросил он.

- Хожу на фитнес. А что?

- Отлично выглядишь.

- Спасибо!

Сколько же ей лет? Тридцать один? Тридцать три? Вполне ещё в соку баба.

- Ты из Москвы? - спросил Гаев.

- Ну, если тебя интересует, коренная ли я москвичка, то нет. А вообще, живу тут двенадцать лет.

- И я, - сказал Гаев. - А где родилась, если не секрет?

- В Пермской области.

Это был второй звоночек. Но Гаев не распознал и его. Мало ли кто где родился?

Он думал, Людмила спросит, откуда он родом, но она не спросила - молча ела мороженое и рассеянно глядела куда-то поверх Гаева. Тому стало жарко. В голове крутились сцены одна похабнее другой.

- И что же, работаешь без отпусков? - спросил он, усмехнувшись. - Как царь?

- Почти. Дети, фирма... Я в основном с мужем ездила по миру. А теперь если раз в год вывезешь мелких в Испанию - уже хорошо. Вот сейчас собираемся во Вьетнам.

- Почему во Вьетнам?

Для Гаева Вьетнам находился где-то рядом с Атлантидой. Сам он за границей не был ни разу. Даже в Белоруссии.

- Малоосвоенное направление. Хороший сервис. Доступная цена. У меня там подруга была... Правда, перелёт дорогой.

- Россия не привлекает?

- Нет, спасибо. По России я уже наездилась.

- А ближнее зарубежье?

Она удивлённо подняла брови, размышляя.

- Не знаю. Не думала даже. Там ведь тот же Советский Союз, что и у нас. Какая разница?

- Экзотика же!

- Н-нет, благодарю. Экзотики я уже наглоталась в Якутии. Больше не тянет.

- Где? - поразился Гаев.

- В Якутии.

- Ты жила в Якутии? - выпалил он.

- Да. Давно. При Союзе. - Она горько усмехнулась. - С первым мужем. Не лучшие воспоминания.

Гаев изумлённо воззрился на неё.

- А где именно?

Людмила назвала посёлок. Гаев онемел, пронзённый ужасной догадкой. Дедушка Гриша, Ржев, Пермская область, Якутия... и само это имя - Людмила. В мозгу, как по сигналу, зазвучал больной отцовский голос: "Сучка Людка, дрянь, подлюка". Людмила, сучка-Людка... Все завертелось у него перед глазами. Стало вдруг нестерпимо душно, а мороженое показалось жутко приторным и одновременно вонючим. Спутница его продолжала улыбаться, как ни в чём не бывало, а Гаев, не отрываясь, пялился на неё и чувствовал подкатывающую тошноту. "Людмила, сучка, дрянь, потаскуха, мать... моя мать... моя".

Она что-то спросила.

- Что? - не расслышал он.

- Ты как-то изменился в лице. Тебя так удивило, что я жила в Якутии?

- Д-да... если честно.

Признаться или нет? Признаться или нет? А если ошибка? Не бывает же таких совпадений! Не бывает!

- А как ты попала в Москву? - с замиранием сердца спросил он.

- Тебе действительно хочется это знать?

- Да.

- Это долгая история. Я бы не хотела к ней возвращаться... Семейные неурядицы.

Гаев стиснул зубы. Всё одно к одному. Может, всё-таки совпадение? Может, не она?

- А дети у тебя... от какого мужа - первого или второго?

- Второго. От первого тоже был... Почему ты спрашиваешь? - резко спросила она.

- Так... интересно. - В ушах у Гаева зазвенело, лицо Людмилы вдруг поплыло, превратившись из кричаще-прекрасного в устрашающее: с белыми, как у акулы, зубами, огромными совиными глазами и выпирающими, точно у мумии, скулами. Она доела мороженое и бросила скомканную обёртку на стол. Достала из сумочки упаковку с влажными салфетками, вытерла руки. - Хочешь? - спросила Гаева.

- Ч-что? - не понял он.

- Салфетки.

- Нет, спасибо.

Она опять что-то сказала ему.

- Что ты говоришь?

- Говорю, может, пойдём куда-нибудь?

- Да... пойдём, - отрешённо сказал Гаев. - Или нет, подожди... - Мысли его путались, он был словно пьяный.

Если ей чуть за тридцать, то как она может быть его матерью? С другой стороны - Якутия, первый муж, дедушка Гриша, Ржев...

- Что ты закончила? - прохрипел Гаев.

- Пермский университет, геофак. А ты?

- Давно? - придушенно сказал Гаев, будто не слышал вопроса.

Геофак! Это прозвучало как приговор.

Она приподняла тонкую бровь.

- Давно... Ты хочешь знать, сколько мне лет? А сам как думаешь?

Он пожевал губами.

- Тридцать три.

- Оу! Ну, пусть будет так.

Пусть будет так. Значит, она старше. Гаев чуть не разрыдался - то ли от разочарования, то ли от счастья.

- Обычно на этом месте люди изумляются, почему меня понесло на геологический, - иронично сообщила Людмила.

Гаев проигнорировал её реплику.

- А от первого мужа у тебя сын или дочь? - спросил он.

- Слушай, какое тебе дело? Почему ты об этом спрашиваешь?

Признаться или нет?

- А как твоя фамилия? - не унимался Гаев.

- Что за допрос! А твоя?

- Гаев.

- Володя Гаев. Так и запишем. - Она усмехнулась.

Но Гаеву было наплевать на её сарказм. Он уже всё понял. В памяти всплыл такой же майский день двенадцать лет назад, когда он стоял на балконе, глядя вслед удаляющейся матери и глотал слёзы: "Мама, не уходи!". Где-то за спиной бесновался отец, с шумом пиля какую-то доску, по телевизору пели весёлую песню, а он стоял, дрожащими ручонками сжимая потрескавшиеся, крашеные зелёным, перила, и не верил, не мог поверить, что жизнь перевернулась навсегда.