Мать-одиночка

Когда Виттор с юным спутником уселись в пролетку, разъяснилась и загадка с ростом, и шатающаяся походка ребенка. Когда мальчик вытянул ноги, из-под подола платья высунулись башмаки с такой высоченной подошвой, что маршал рассердился на Калмера снова: а если бы малыш подвернул ногу, упал, расшибся? Он снял с мальчика башмаки и отломил дополнительные набойки, благо что те были приколочены наспех. Мальчик на это никак не отреагировал, но и то, что не сопротивлялся, не плакал — уже хорошо.

Определенных успехов Виттор ждал от поездки в обозе. Все-таки за три дня при желании можно добиться многого. Главное, не переусердствовать, не пережать, не испугать малыша снова. И стараться вести себя с ним так, будто он твой ребенок; так, словно ты его любишь. Ну, сыграть искреннюю любовь не так-то просто — говорят, дети в этом тонко чувствуют фальшь, — но по крайней мере нужно показать, что его судьба тебе не безразлична. А это и на самом деле было правдой, даже притворяться не нужно.

Для начала, как только дилижанс тронулся, маршал накормил своего маленького спутника. Нет, сначала мальчик снял и отбросил в сторону шляпу и стянул через голову неудобное платье, оставшись в тонких черных штанишках и такой же черной рубашке, на что Виттор мысленно вновь попенял Калмеру: вниз-то мог бы тот поддеть ребенку что-то более веселой расцветки! Впрочем, на пограничной заставе такой одежды могло не быть в принципе. Зато со съестными запасами в дорогу гран-майор превзошел все ожидания. В две большие сумки были уложены как традиционные курицы, яйца, колбасы и огурцы с помидорами, так и всевозможные пироги и прочие печенья для ребенка. И даже немного конфет. Причем реалонских, наиболее вкусных, наверняка контрабандных. Вот за это бы — строгача! Но за смелость и заботу — поощрение. Плюс на минус — итого: сделать вид, что конфеты законные. О! А еще в сумке репа. Пареная! За это отдельное спасибо, господин гран-майор!

Виттор ее и достал первой. Положил перед мальчиком на столик, порезал кинжалом, сделал приглашающий жест: кушай!.. Но малыш повел себя странно: захлопал на репу глазенками, принюхался и, зажав рот, метнулся вдруг к туалету.

Маршал тоже захлопал глазами. Что это с парнем? Репы никогда не видел? Ее что, на Стороне не выращивают? Не зря тогда ее жителей считают странными. Он взял кусок пареной репы, понюхал. М-мм!.. Душисто-то как! Пахуче! Так бы и съел. А, собственно, что и остается, если мальчик так на нее реагирует? И Виттор смолотил всю репу до кусочка. Даже облизнулся. Обычно в походах он предпочитал более суровую пищу, но когда сама судьба дарит столь изысканное лакомство — отказываться грех. Не зря же, когда говорят совсем уж о каком-то изысканном деликатесе, используют выражение: «Лучше пареной репы»! То есть, нечто вовсе за краем блаженства.

Мальчишка вскоре вернулся и с опаской посмотрел на столик. Но там уже красовались лишь жареная курочка, пара вареных яичек, порезанная ровными кружочками колбаса, зелененькие пупырчатые огурчики, алые глянцевые помидорки да румяные пирожки. И конфеты, на которые, к огромному удивлению Виттора, мальчик даже не взглянул. Действительно, странный ребенок. На конфеты не смотрит, от репы убегает. Полна чудесами страна Сторона!

После обеда, в конце которого мальчик все же съел одну конфету, Виттор предпринял попытку общения. Он выпрямил спину, широко улыбнулся и ткнул себя в грудь пальцем:

— Я — Виттор. — Потом он решил, что много согласных для столь особого ребенка — это чересчур сложно, и упростил: — Нет, не так. Я — Ви. Ви! Понял? Можешь повторить? Ну?.. Ви. Ви-иии…

— Ви-и… — тихонечко сказал парень.

Маршал так обрадовался, что даже подпрыгнул — хорошо, верхняя «полка» была не активирована.

— Ну, а ты? — воскликнул он. — Тебя как зовут, мальчик?

Ребенок мотнул головой, поморщился. Было видно, как ему трудно. Но он все-таки выдавил:

— Я… де…

— Яде? — обрадовался Виттор, но тут же нахмурился: — Нет, таких имен не бывает. В Чареоне нет точно, а в Стороне, насколько знаю, вообще имена «говорящие»: Угол — сокращение от умной головы, Глугл — от глубокой глотки, Ядень — от ясного дня… О! Так ты, наверное, Ядень! Ну конечно, на твои волосы глянешь — как солнце в ясный день! Правда, как по мне, Ядень — еще и на яд похоже. Не просто яд, а у-уу — Ядень! Ну да ладно, пусть враги боятся. Значит, ты Ядень, мальчик?

— Я… де… — умоляюще глянул ребенок на маршала.

— Все, понял, — поднял тот руки. — Больше сегодня не буду мучить. Ядень так Ядень!

До конца поездки Ядень выучил еще несколько слов: «да», «нет», «дай», «иди» и «уж». С первыми тремя у Виттора вообще не возникло вопросов. «Иди» в устах мальчика чаще всего означало «отстань», «хватит». А вот с «ужом» маршал долго не мог разобраться. При чем тут змеи, пусть и не ядовитые? Догадался лишь, когда, глядя в окно, начал что-то под нос напевать. И его маленький спутник, закрыв ладонями уши и сделав круглые глаза, трагично произнес: «Уж-жж!..» Тогда-то Виттор и понял, что «уж» значит «ужас». Причем «дикий».