Мать Сумерек

Бану только усмехнулась, глядя на кузину. То есть теперь, по документам, на кровную сестру. Она улыбнулась брату, обняла Руссу на прощание крепко-крепко, поцеловала в щеку и — невиданное дело — позволила ему подсадить себя в седло.

До Бугута не так далеко, но и не близко. Незачем тянуть.

* * *

На Дайхатта смотрели ореховые глаза посланца Лазурного дома. Дрожащими пальцами тан держал исписанный Маатхасом лист и не верил прочитанному:

— Этот выродок посмел осадить Бану в её же собственном чертоге? Так выходит? Или это способ Маатхаса рассорить меня с кузеном? С какой стати мне верить?

Гонец развел руками:

— Мне не было сказано заставить вас верить, господин. Просто передать, что люди тана Маатхаса помогли тану Яввуз укрыться в стенах одного из подданных, дальше от чертога на север. Но долго прятаться ей не удастся. Что она за танша, если не может отстоять чертог, не так ли? Этер держит под ударом её сына Гайера, и у танши не остается выбора, кроме как выполнять его условия. Вы ведь понимаете, как матери важен ребенок.

«Я понимаю даже больше твоего, разведчик» — мысленно отозвался Аймар, понимая, что непременно усадит этого неизвестного мальчонку Гайера в кресло, отпущенное судьбой Этеру.

— Ладно, понял. Я возьму охрану, а ты проводишь нас, куда Сагромах там её упрятал. Сколько у нас времени?

— Чем скорее, тем лучше. Терпение Этера может закончится в любой момент, и голова Гайера слетит с его маленьких плеч.

— Да чего кузену взялся этот малыш?

— Как, вы не знаете? — с таким вопиющим удивлением спросил гонец, наущенный перед отъездом Маатхасом и Хабуром, что и самый проницательный собеседник поверил бы в искренность вопроса. — Мне казалось, как один из претендентов на руку тану Яввуз вы осведомлены о схожих притязаниях со стороны Этера Каамала. Он обозлен на судьбу, что до сих пор не стал отцом законных детей и что, когда состоялась договоренность, танша предпочла ему Нера Каамала. Это ведь он сам должен был в свое время жениться на дочери Сабира Свирепого, думаю, вы слышали в ту пору. К тому же, ахтанат убежден, что Гайер представляет угрозу его наследованию, а раз так, лучший способ убрать препятствие — жениться на Матери лагерей и сделать с ней своего собственного наследника.

Дайхатт едва дослушал.

— Лув, поднимай людей, готовьте коней и снедь. Выдвигаемся по готовности. И смени коня гонцу.

Такой шанс упускать нельзя, сказал себе тан. Все или ничего. Вот она, танша, запертая в сугробах. Если он вытащит её оттуда и вернет в чертог, весь Яс станет его.

Глава 6

Агравейн выглядел одуревшим.

Больше всего он ожидал, что после отказа отца от королевского титула, вся часть забот, которую в годы их соправления вел Удгар, свалится на его плечи. Но нет: оставшись на посту первого советника, Удгар по-прежнему вел некоторые дела сам, лишь, как теперь ему полагалось, советуясь с королевской четой или осведомляя их. Вводить в такое дело, как правление следовало постепенно. И к тому же, говорил Старый король, как Удгара звали в народе по-прежнему, он прекрасно осознавал, какое необычное время сейчас переживает король-сын.

Агравейн, обрадовавшись наличию времени, таскался за Шиадой всюду, как щенок. Ему постоянно нужно было ловить её глазами, находить, слышать голос, и как минимум раз в полчаса хотя бы брать за руку. Степень его недоверия реальности граничила с паранойей, а опасения, что Шиада вот прямо сейчас, пока он не видит её, снимает покров с Завесы междумирья и устремляется к Артмаэлю, всерьез делали Агравейна похожим на душевнобольного.

Поэтому, изводясь, он нередко срывался с заседаний совета и кидался искать королеву по всему дворцу. Чаще всего Шиада, спокойная и немного изумленная поведением супруга, обнаруживалась в дворцовом саду Аэлантиса. Увидев жрицу, где и всегда, Агравейн с шумом переводил дух, рывком поднимал Шиаду со скамьи или подтягивал к себе, если та прогуливалась, впивался в рот поцелуем и, отстранившись, долго разглядывал.

В конце концов, Удгар понял, что дальше продолжаться не может, и делегировал часть обязанностей невестке. Так, теперь во время совета Шиада была вынуждена присутствовать по левую руку от короля, и он больше не сходил с ума от неизвестности. К этому Удгар разумно заметил, что все прочие «высшие жрицы» Архона отныне не могут так именоваться, раз уж мать династии теперь не кто-нибудь, а Вторая среди жриц. Посему Архону явно грозила серьезная религиозная реформа, как минимум на одно поколение, и заниматься ею предстоит Шиаде. Та, однако, восприняла замысел свекра без энтузиазма: не стоит менять тысячелетний уклад. Исполнять обязанности главы храма она все равно не сможет, будучи королевой, так что лучше оставить все, как есть, доверив ежедневное служение людям, которые и раньше с ним блестяще справлялись. Другое дело, что все религиозные дела отныне могли быть переданы под её, Шиады, руку, замечала жрица.

Удгар был рад, но теперь не имел полноценной власти, чтобы настаивать. Поэтому всячески убеждал сына, на которого по-прежнему имел серьезное влияние, и в итоге выходило, как он хотел.