Мать. Воспитание личности. Книга вторая

Итак, я начал свою работу, вдохновленный таким вот идеалом чистого знания. В качестве своего научного поприща я избрал физику или, более определенно, область, связанную с изучением атома, радиоактивности, область, в которой Беккерель и супруги Кюри указали наиболее оптимальный путь развития. Это было время, когда исследования естественной радиоактивности начали уступать место работам по изучению искусственной, когда, казалось, становились реальностью мечты прежних алхимиков. Мне довелось работать с выдающимися физиками, открывшими расщепление урана, я стал свидетелем рождения атомной бомбы… Это были годы напряженного, упорного, целеустремленного труда. Именно в это время у меня впервые появилась идея, которая привела меня к моему первому открытию и благодаря которой сегодня мы имеем возможность получать электрическую энергию непосредственно из внутриатомной или ядерной. Как вам известно, это открытие произвело глубокий переворот в экономическом состоянии всего мира, поскольку из-за дешевизны добываемой по новому методу электроэнергии в ней нигде не было недостатка. Если это открытие и имело столь бурный резонанс, то именно потому, что освободило человека от проклятия тяжкого труда: от необходимости добывать хлеб, что называется, в поте лица своего. Итак, я добился исполнения своей юношеской мечты, совершил великое открытие, в то же время мне была понятна и вся его практическая важность для человечества, которому я принес значительную пользу, хотя и не ставя себе это конкретной целью.

У меня действительно были основания быть вполне довольным собой, но если я и испытывал это чувство, то продолжалось оно недолго. Ибо вскоре после этого – теперь я уже могу сказать вам об этом, так как мы находимся на волосок от смерти и моя тайна, верно, будет погребена в морской пучине вместе со мной, – итак, как я уже сказал, вскоре после этого открытия я нашел способ высвобождения атомной энергии не только из урана, тория и еще нескольких других редких металлов, но и из большинства известных, более широко распространенных металлов, таких, например, как медь и алюминий. И вот тогда я неожиданно очутился перед грандиозной проблемой, которая вконец измучила меня. Следовало ли мне предать огласке мое открытие? До сегодняшнего дня никто, кроме меня, так и не знает об этой моей тайне.

Всем вам известны последствия изобретения атомной бомбы, вы знаете также, что за этим последовало создание водородной бомбы, оружия неизмеримо более разрушительного. И вы, точно так же как и я, знаете, что мировое сообщество охвачено смятением, находясь под бременем открытий, которые дают ему в руки небывалую разрушительную силу. Но если бы я сейчас обнародовал свое новое открытие, раскрыл свою тайну, я предоставил бы в распоряжение первого встречного силу поистине дьявольских масштабов. И тогда использование этой силы могло бы стать совершенно бесконтрольным, неуправляемым… Если запасы урана и тория легко оказались в полной государственной монополии, то это случилось прежде всего потому, что их добыча труднодоступна, главным образом, из-за сложности их активизации в атомных реакторах. Но вам легко представить, что произошло бы, если бы любой преступник, маньяк или фанатик мог бы в своей кустарной лаборатории соорудить устройство, способное одним взрывом поднять на воздух Париж, Лондон или Нью-Йорк! И не стал ли бы такой взрыв последним для человечества? Под грузом своего открытия мучительными сомнениями терзался и я сам; я пребывал в самой тревожной нерешительности долгое время, но и доныне не сумел прийти к какому-либо определенному решению, удовлетворительному и для моего ума, и для сердца.

Как видите, первый постулат, который я выдвинул для себя, когда еще молодым ученым приступил к исследованиям тайн Природы, рассыпался в прах. Даже если умножение знания и приносит нам дополнительные возможности, дополнительные источники энергии, отсюда отнюдь не следует, что это будет автоматически содействовать совершенствованию человечества. Научный прогресс не влечет за собой с необратимостью и прогресс нравственный. Научное, чисто интеллектуальное, знание бессильно изменить человеческую природу, а между тем в этом появляется настоятельная необходимость. Если погоня за наслаждениями, рабская покорность страстям будут жить в нас и дальше – то есть все будет почти так же, как в Каменном Веке, – человечество обречено на гибель. Мы достигли такой черты, что, если в человеческом мире не произойдет быстрых и радикальных нравственных изменений, человечество погубит себя, обладая теми разрушительными средствами и возможностями, которые оно имеет в своем распоряжении.