Мать всех грехов

– О, разве это тирады, если бы вы видели, как я в свое время выступал на митингах, какие речи толкал, а как проникновенно произносил каждое слово! Ветер дул мне в лицо и десятки глаз смотрели на меня с восхищением. И ведь они верили мне, как они мне верили! Воистину, я был прекрасным оратором. Помнится, я даже мечтал о создании собственной партии. Хотя, кто знает, может когда-нибудь я и вернусь к этой мысли. Правда, с некоторых пор у меня поубавилось желания лезть на рожон, особенно когда пришлось взглянуть в лицо смерти. Я, вдруг, с удивлением обнаружил, что как-то пока не готов расстаться с жизнью. Да-да, можно сколько угодно презирать костлявую, ровно до того момента, пока ее холодная рука не ухватит тебя за филейную часть. Тогда-то мы с вами и встретились, Николай Павлович. Мне не зря говорили, что вы способны решить любую проблему. И все же я не унываю. Нет, дорогие мои, не унываю, ибо неудачи лишь придают мне сил жить дальше. Любой опыт есть благо для человека мыслящего. – ответил Прист, засыпая полученный порошок в серебристый кофейник с кипящей водой. Весь этот процесс выполнялся им чрезвычайно церемониально и явно доставлял ему неподдельное удовольствие. – Но даже если бы тогда эти парни достали меня и упрятали в узилище, или недолго думая шлепнули где-нибудь в грязной подворотне, я бы все равно не жалел, потому что это была потрясающе сыгранная партия, хотя и провальная.

– В которой ты чуть не проиграл свою жизнь, да к тому же чуть не угробил своих приятелей, которые имели неосторожность тебе довериться, – ехидно заметил Чернов, – как же я намучался тогда, чтобы вывести вас из-под удара.

– Да уж, нелегко было. Но вы же знаете, я привык ходить по лезвию бритвы, так интереснее. К тому же и в финансовом плане я не особо пострадал, правда, ничего и не получил. По-крупному у меня тогда сыграть не вышло. Зато теперь вот живу и не печалюсь, даже появилась возможность снимать вот эту прекрасную квартирку, мои богатенькие приятели щедро платят мне за возможность потешить свое эго и явить свои бесчинства миру в моем блоге. Вы же знаете, Николай Павлович, я имею страсть к девушкам модельной внешности, особенно к охотницам за богатыми холостяками. Это жилище я обычно представляю им как мое московское гнездышко для уединенных встреч. Знаете, это порой бывает весьма забавно, когда тебя считают жертвой, когда женщина думает, что ты всецело находишься в ее власти и уже строит на тебя планы, не подозревая, что на самом деле это ее в данный момент дурят самым наглым образом. А квартирка очаровательная, не находите? Кстати, заранее прошу прощения, что не могу предложить вам кофе с молоком. Молока дома не держу, не переношу лактозу. Хотя лично я считаю, что пить кофе нужно только так, без всяких посторонних примесей, особенно этот. Абсолютно не понимаю тех, кто старается разбавить этот великолепный напиток чем-либо, кроме воды и сахара. Прошу к столу, господа.

Прист разлил кофе по чашечкам и, отставив кофейник в сторону, с невероятным наслаждением сделал небольшой глоток.

– Да, превосходно. Я предпочитаю только зерновой, все эти порошки и гранулы – настоящее оскорбление для истинного ценителя. Говорят, мой прадед обожал хороший кофе. Он был англичанин, родом из дважды благословенной деревни.

– Из дважды благословенной деревни? – с интересом переспросил Вадим.

– Да. Это такая деревня, все мужчины которой вернулись живыми после двух мировых войн.

– И как же интересно вашего прадеда занесло в Россию?

– Будучи авантюристом и романтиком, он был очарован идеями коммунизма и всеобщего равенства, поэтому-то и перебрался в СССР строить светлое будущее. Бабушка рассказывала, что он вечно хотел спасти все человечество, а о себе вспоминал в последнюю очередь. Кто знает, может он считал, что смерть не просто так обошла его стороной и ему нужно, так сказать, оправдать кредит доверия. А вот я, наоборот, законченный и неисправимый эгоист. Стараюсь жить с комфортом и ни в чем себе не отказывать.

– А вы и вправду неплохо здесь устроились, весьма неплохо. Ради этого стоило посвятить себя такой редкой в наши карьере блогера.

– Вот только давайте обойдемся без фарисейства, пожалуйста. Я, можно сказать, летописец современности, – с наигранным пафосом произнес Прист, после чего быстро подошел к столу и с ловкостью опытного официанта раздал своим собеседникам изящные фарфоровые чашечки на не менее изящных блюдцах. – В конце концов я веду записи будней нашей будущей элиты, все их славные подвиги на благо страны и мира я записываю и делаю достоянием гласности, словно бродячий бард, воспевающий деяния средневековых героев. Разве это не стоит небольшого гонорара? И они не против, знаете ли, пока еще никто не отказывался. Я продаю тщеславие по сходной цене, это куда безобиднее того, что я вытворял, когда был чуть помоложе. Вот зараза, а красиво сказал, а? Ну что ж, дорогие гости, испробуем, наконец, этот прекрасный напиток.

– Ты как обычно в своем репертуаре, – усмехнулся Чернов, – истинный король сарказма. Ни единого слова не скажешь в простоте.