Мать железного дракона

Всю дорогу Кошка несла одну из палок Энны. Теперь она вернула ее и сказала:

– Сейчас я уйду. Тебе придется самой искать дорогу домой.

– Но я не могу…

– Можешь, вот увидишь. Ты не такая беспомощная, как думаешь.

В гостиничном номере стоял запашок сигаретного дыма и дешевого туалетного мыла. Но поскольку окна были распахнуты настежь и в них залетал ветерок с болот, пахло не так ужасно.

– Надеюсь, твой денек выдался получше моего, – пожаловалась Ворон. – Сначала у мальца приключились опрелости; когда я с этим разобралась, он начал мучиться зубами. А потом до барменши наконец дошло, что я не мужчина, и она нацелилась стребовать с нас за комнату «трибадический допналог». Пришлось на нее орать до посинения.

– А чего ты с ней препиралась? Мы же все равно не собираемся платить по счету.

– Вопрос принципа. Не люблю, когда мне выставляют счет за не предоставленные услуги. Как прошла прогулка с Энной?

– Очень утомительно. – Кошка рухнула на кровать. Когда она закрыла глаза, комната вокруг нее завертелась. – Бедолага возомнила меня богиней, ниспосланной ей, чтобы все снова стало распрекрасно.

– Да, именно такой сценарий мы для нее и придумали. Успехи есть?

– Не знаю. Наверное, есть. Напомни-ка, почему этим занимаюсь я, а не ты? Тебе гораздо лучше удаются подобные фокусы.

– Потому что Энне сейчас больше всего на свете нужны правда и искренность, а у меня от них живот сводит. В любом случае скоро все это кончится.

Кошка потеряла счет дням и не знала, сколько это продолжается. Но в конце концов она вывела Энну из деревни по Луговой тропинке на вершину Эддистонского холма:

– Чтобы ты почувствовала ветерок со стороны ферм.

Софи, машину-пикап, которая любила отпускать грязные шуточки, слушала кантри-энд-вестерн и заливала насчет техосмотра, Ворон накануне отправила обратно Войскам Запада с полным баком и новенькими свечами зажигания. Когда Кошка с Энной поднялись на холм, трикстер уже поджидала их там.

– Я прихватила сумку с подгузниками. – Она бросила сумку под ноги Энне. – Влажные салфетки там же.

– Богиня? – Слепая Энна повернулась к Кошке, почти верно угадав направление. – Кто это? Что происходит?

– У меня кое-что для тебя есть. – Кошка взяла у Ворон ребенка. – Это не замена твоей дочери. Никто и ничто не сможет ее заменить. Но это младенец, и ему требуется защита. – Она положила ребенка на руки Энне. – Всем нужна цель. Он может стать твоей целью.

Неожиданно почувствовав на руках ребенка, Энна издала отрывистый тоскливый звук, похожий на крик чайки.

– Чей?..

– Это сын твоей сестры, – объяснила Ворон. – Помнишь сестру, которая исчезла, когда ты была совсем еще девочкой? – (Это была выдумка от начала и до конца, и поэтому они обе согласились, что скажет все именно Ворон.) – Его родители погибли во время налета на вокзал Броселианда, так что ты его единственная родня. Позаботься о нем хорошенько. – Она двинулась прочь, но на ходу обернулась. – Его зовут Вилл. Вилл ле Фей.

Кошка выдернула серебряные булавки, размотала с головы вуаль, и черную извивающуюся змеей ткань понес вниз по склону легкий ветерок. Поблизости не было ни души, так что можно было больше не скрываться.

– Мы встречаемся во плоти последний раз. Но ты навсегда останешься в моих мыслях, уверена, что и я останусь в твоих. – Она поцеловала Энну в губы. – Да пребудет с тобою навечно умиротворение Богини.

– Но у меня есть еще вопросы!

– Загляни внутрь себя, – сказала Кошка, не обращая внимания на циничную улыбку, промелькнувшую на губах Ворон. – Все ответы, которые ты ищешь, – там.

Тихо и неспешно в воздухе появилась лестница, уводящая наверх во тьму.

Прямо под ногой возникла ступенька, и Кошка осторожно начала подниматься. Ворон уже опередила ее на дюжину шагов, в руках у нее был портфель, за которым они и явились так неимоверно давно. Оглянувшись, Кошка увидела Энну с малюткой Виллом на руках, Энна склонила голову и казалась отсюда маленькой-премаленькой. Ступеньки позади таяли с каждым шагом.

Ощущение было точно такое, будто карабкаешься в небо.

Никакая боль не длится вечно.

Тереза Авильская

В воздухе висели бессчетные микроскопические ледяные лезвия.

Кошка успела позабыть, как холодно у Саши, и вспомнила об этом, лишь сделав вдох, когда тысячи этих ледяных лезвий впились изнутри в легкие, так что она ахнула. Колдунья Кошку больше не пугала. С таким же успехом можно бояться высоковольтной линии: она ведь может убить. Но убить может что угодно. Например, побег остролиста, если выстрелить им из достаточно мощного огнестрельного оружия. А если разогнать этот побег до скорости света, получится удар почище взрыва водородной бомбы.

Но холод очень донимал.

Стуча зубами, Кошка наблюдала, как Саша с изяществом айсберга протягивает руку:

– Дай-ка я заберу свои сокровища.

Ворон почесала щеку:

– Ну да. Кстати, о сокровищах. Я тебя предупредила: ловлю на слове. Ты велела вернуть портфель. Вот тебе портфель. – Ворон выпустила порфель из рук, и он с тихим шлепком упал на пол. – Про то, что внутри, ты ни словом не обмолвилась.