Мат

– Не затем, о чем вы подумали. Эти игрушки с властью меня не волнуют».

Кларк в очередной раз нажал кнопку.

– После этих «игрушек» стало ясно, что хитростями из него ничего вытянуть не удастся. Можно было так беседовать до утра, но с тем же успехом. Ни на какой контакт он не шел, хвастаться ему не явно не хотелось, и вообще… Вообще вопросы задавал я, но разговор контролировал он. Вы можете представить себе человека, который контролирует разговор со мной, если я этого не хочу? Вот… Надо было, конечно, не торопиться… Короче, слушайте.

Эд сосредоточенно кивнул.

«– …курса вы хотели бы работать на прежнем месте?

– Пока там неплохо. Это у вас что, психологический тест?

Шелест бумаги.

– Нет, все гораздо проще. Сейчас поймете. Хотите, я вам скажу, чему этот курс должен был вас научить? Чему, мы надеялись, он вас научит.

– Вежливости?

– Мы надеялись, что он поможет вам увидеть всю тщетность, всю бесцельность, всю нелепость удовлетворения жажды власти на работе. И все. Этому мы учим, с большим, надо сказать успехом, все эти годы. И за это нам платят немалые деньги. И каждую неделю отсюда возвращаются люди, навсегда усвоившие, что жажда власти – это болезнь, которая убивает любую корпорацию, если ее запустить. Как вы думаете, насколько мы преуспели в этом на этот раз?

– Это вам виднее. Вы ведь со всеми беседовали.

– Да, – в голосе диктофонного Кларка прозвучала горестная нота. – Мне виднее. Мне действительно виднее. Хотя вы победитель… А вы знаете, сколько до вас было победителей?

– Сорок один умножить на пятьдесят шесть?

– Ноль, – неожиданно тихо произнес голос Кларка». Эд недоуменно нахмурился.

– А что мне было делать? – вопросил Кларк, обрекая диктофон на вынужденное молчание. – Что? Я, в конце концов, должен был знать, что там произошло. И узнать-то я узнал… Но как! До сих пор не понимаю, как он меня до этого смог довести. Идем дальше.

«– …я первый победил? Приятно.

– Вы не понимаете, – с горечью сказал кларковский баритон. – Вы победили там, где победить невозможно.

– Вы же сами говорили… – начал голос Майкла.

– Невозможно! – грохнул голос Кларка. – Курс так рассчитан. Вы понимаете, что вы сделали?! Здесь никто не должен побеждать! Здесь невозможно победить! Здесь никто никогда не побеждал! Вы понимаете? За сорок два года – никто и никогда! Вы понимаете? Понимаете?! Неделю за неделей, год за годом я вижу одну и ту же картину: люди договариваются о правилах, четыре дня их нарушают, а под конец отказываются выбрать одного из них. Отказываются! Это – кризис, это – фундамент курса. В этом вся соль. Всегда находится кто-то один, кто первым говорит: «Раз не я, то никто!» А потом это говорят все! Сорок лет уже говорят! О чем бы они ни договаривались, как бы ни играли в демократию, в чем бы ни клялись публично, человеческая натура берет верх! И только в вашем случае они все как один вдруг решили голосовать. Как будто…»

Кларк с кислым видом оборвал тираду, льющуюся из динамика, и хмуро констатировал:

– Первый раз за всю мою карьеру. Орать на кого-то ненамеренно? Даже не знаю, что может быть хуже… Вы знаете?

Эд не знал.

– Да не переживайте вы так, – сказал он. – Это должно было когда-нибудь случиться. Я читал работы Дольже. Он ожидал одну победу в десять лет. Наоборот, разве не хорошо, что при вас?

Это, – повторил вслед за ним Кларк. – Да, это, несомненно, случилось. И надо было не… Ладно, поехали дальше. А Дольже вы читали поверхностно. Да, он ожидал редкие победы, но вследствие стечения обстоятельств, по причине слабости остальных. И то – это так и не произошло. А в этот раз набор был выше среднего. Один Алекс чего стоил.

Диктофон выдал серию торопливых возмущенных звуков. Кларк с гримасой нажал кнопку перемотки.

«– …хорошо, я победил, вы на это не рассчитывали, это стало сенсацией. Но почему вас это так расстраивает?

– Да потому что вы своей победой вывернули наизнанку всю теорию. Это курс о власти! О настоящей власти. О том, что каждый, кто рвется на верх за властью, должен понять, что в современных корпорациях ее нет! Призрак ее там есть. Фантом. А власти нет. Она – в политике, в армии, в полиции, в организованной преступности, в культах, в религии, в конце концов. Но не в корпорациях. Менеджер во власти – никто. Власть – это когда ты говоришь кому-то вылизать твои ботинки, и он вылизывает. Скулит, но вылизывает. Ненавидит, но вылизывает. Или еще лучше – всем сердцем хочет. Это – власть. Когда ты говоришь кому-то: пойди и умри. И он идет. И даже не задает вопросов. Это – власть. Когда один школьник приказывает другому принести из дому деньги, и тот приносит, – это власть! А попробуй менеджер, да что там менеджер… президент компании сунуть ботинок в лицо подчиненному, и тот ему такую кузькину мать покажет… Из компании с треском уйдет, по судам затаскает и еще деньги огромные отгребет за моральный ущерб. Вот о чем наш курс!

– Я понимаю.