Матани

– Вроде нормально все, гипс накладывают, завтра уже дома будет, – в голосе ее чувствовалось явное облегчение, но она, видимо, вспомнив, что со мной нужно построже, повысила голос. – Сколько раз я говорила, что все эти ваши походы до добра не доведут! Скажи, вот почему я уверена, что это твоя затея?

Дядя Серго окликнул ее:

– Отстань от мальчика, не видишь, что он и сам перепугался? Смотри, дрожит весь.

Он подошел к нам, отвел меня в сторону и накинул на меня свой пиджак.

– Ну? – спросил он тихо. – Зачем вы туда полезли?

Я опустил глаза на фотоаппарат, висящий на шее.

– Это я виноват. Нужен был кадр сверху, для конкурса в журнале.

Дядя вздохнул.

– В общем, так. Давай-ка про съемки пока никому ни слова, да и пленку эту могут отобрать.

Я кивнул. Он огляделся на бородатого.

– А с ним я поговорю, чтобы эта история не получила продолжения, а то и папе твоему может достаться.

Дядя остался с бородатым, а я с родителями пошел домой. По пути мама всю дорогу отчитывала меня, а я только кивал и старался молчать, понимая, что это наименьше из зол. Папа угрюмо молчал, но под конец не выдержал.

– Ну хватит, сколько уже можно! Не маленький ведь, сам все понял!

Мама высказалась и на его счет в том плане, что воспитание сына на его, папиной, совести, но после этого наконец-то отстала от меня. Папа осторожно отпер дверь, чтобы не разбудить спящую сестренку, я прошел в детскую, быстро разделся в темноте и лег в кровать. Я долго лежал, прислушиваясь к затихающим звукам в квартире и глядя через верхний краешек окна на чернеющее небо. Потом протянул руку и взял фотоаппарат со стула. Накрывшись одеялом с головой, я наощупь медленно перемотал всю пленку, открыл крышку аппарата и осторожно вытащил цилиндрическую катушку с пленкой. Иногда при такой операции катушка могла открыться, засветив пленку. С этой пленкой любой риск должен был быть исключен. Потом я встал, прокрался в чулан и, не включая света, стал шарить на нижней полке и наконец отыскал резиновую светонепроницаемую перчатку, в которую сунул катушку. Я услышал стук входной двери, а когда вышел из чулана, наткнулся на дядю, который что-то насвистывал. Увидев меня, он положил руку мне на плечо и громко запел:

– Парня в горы тяни, рискни! Не бросай одного, его…

В спальне родителей послышался шум, затем сердитый мамин голос:

– Ты чего разорался? Спят уже все.

Дядя допел куплет и похлопал меня по плечу.

– Дело улажено, так что марш спать! – прошептал он и сказал в сторону спальни, – больше не буду. Зови мужа на кухню, по 50 грамм на ночь выпьем!

Я прошмыгнул в детскую, сунул перчатку с кассетой в школьный ранец и лег спать.

На следующий день утром мама собралась перед работой зайти проведать Артура, и я напросился, чтобы она и меня взяла с собой.

Артур только проснулся и чувствовал себя хорошо, даже незаметно подмигнул мне. Тетя Нина, которая была там, сказала, что через несколько часов его выпишут. Потом мама велела мне бежать в школу на второй урок, а сама осталась.

После уроков я, не заходя домой, помчался к Артуру. Тетя Нина отворила дверь, холодно поздоровалась и проводила меня в комнату, где Артур лежал поверх застеленной кровати и читал книгу. Левая штанина у него была подвернута, нога ниже колена – в гипсе. Он улыбнулся и отложил книгу на прикроватную тумбочку, смахнув оттуда тарелку. Тетя Нина подобрала ее и укоризненно произнесла:

– Чего улыбаешься? Допрыгался? Выпускные экзамены на носу, и именно сейчас тебя угораздило…

Она махнула рукой и вышла из комнаты, а я скинул ранец осторожно уселся на край кровати.

– Болит?

– Болит, но уже не так сильно, – он прокашлялся и добавил, – хотел спасибо сказать тебе.

– За что спасибо? – удивился я. – Это я тебя не послушался и полез туда, а ты из-за меня ногу сломал. Если честно, я ведь, когда оказался там, уже передумал, но не успел тебе сказать, ты так быстро залез в вагончик…

Артур, глядя на ногу, поправил очки:

– Брось, не вини себя. Я не из-за тебя туда полез, а из-за себя, – он посмотрел на меня, – понимаешь, у меня страх высоты, с детства. Мне это нужно было…

Я добавил:

– А я вот темноты боюсь, и по вечерам иногда заставляю себя спускаться в подвал.

– Вот видишь!

Я покачал головой.

– Но проехать на вагонетке над ущельем! Я даже без страха высоты не решился бы первым…

– В любом случае спасибо, – он прищурился за стеклами очков, – ну что, принес пленку?

Я кивнул.

– Сможешь сам проявить и распечатать? Кадр вроде хороший получился. Не верю я в этот конкурс, но раз так рвешься… – Он вздохнул. – Уже конец месяца, надо тебе поторопиться и сегодня же отправить по почте. Письмо где-то неделю будет идти, может, и подоспеет вовремя, хотя вряд ли.

Я сунул руку в ранец и достал из перчатки катушку.

– Реактивы знаешь где лежат, возьми лучше большой фотобачок, туда пленка легче заправляется. После закрепителя промой хорошенько пленку, подвесь и феном просуши, только осторожно. Принеси потом пленку, посмотрим.