Mater Hispania: христианство в Испании в I тысячелетии

И пока этим и другими подобными постоянными невыразимыми испытаниями с помощью Господа он не смог меня сдвинуть, наконец, набросившись на погибельного мужа Исидора, епископа Астурии, подтолкнул его к тому, чтобы, как бы одобряя меня лживой похвалой, привести в публичный театр города Толента. И пока так, посланный врагом, он шел, чтобы отправить меня в ад смятения и меня, наихудшего из прочей братии, подвергнуть искушению, воочию по справедливому суду всемогущего Господа, внезапно сам упал в яму, которую отверз для нас. Нас же Бог оставил невредимыми, его же навечно поглотила преисподняя.

После этого товарищ нескольких лжемонахов, напав, так воспламенил сердца их жесточайшей завистью и ненавистью, что они, отторгнув меня из добровольного заточения, бросили, оставив без всякого попечения и поддержки. Когда же этот противник добрых дел, жестоко меня преследуя, разорив, разрушил упомянутую хижину мою, сам враг ожесточил их сердца, воспламенив злобной завистью так, что в течение ровно трех протекших лет они не оказали мне никакой помощи, кроме легкого навеса. Сверх того, враг, беснуясь, наполнил самую хижину невыносимой и невыразимо жестокой напастью от прожорливых блох, которые, высасывая кровь, делали почти все мое тело бескровным.

Из-за этих и подобных событий несчастная душа моя дошла до самого смертного конца, однако, как рассказывает конец этого труда, божественная милость, так как заботится обо всех наших нуждах, призрев на столь тягостное мое положение, по милосердию из царской раздачи и даров добрых христиан дала мне вспомоществование в моем несчастье. В этой пустыни в тяжкой бедности знаменитый муж Василиан дал мне на попечение две лошади. И я покажу, как явно обнаружилась коварная бесчестность обитателей этой кельи, и истинную любовь возмездия и милосердия Господа в защиту Своих нищих от убогой зависти дьявольской и нечестивые дела, которые вскоре приключились.

Между тем как одну из двух вышеназванных лошадей упомянутый слуга, мой дьякон Иоанн,[796] взял себе, один из стариков, который был настоятелем этой кельи, распаляемый пламенем желания и зависти, приказал прийти людям из своего родного дома с тем, чтобы эти бесноватые отвели эту лошадь на погибель. Когда они, приблизившись, вели ее перед собой на расстоянии, как ни старались, не смогли ее схватить. По справедливому решению Господа лошадь невредимая вернулась к нам. Они же, в бешенстве возвратившись ни с чем, обнаружили на своей земле опустошение от сильного удара града. И когда они начали искать, где бы найти снова средства для пропитания, пришли разбойники и украли столько быков, сколько они имели, которых потом не смогли разыскать, только голод и нищета остались этим хозяевам и рабам.

После этого вышеупомянутый муж дал нам в качестве подарка другую лошадь, и другой старец был назначен настоятелем этого монастыря, наследовав тому. И когда во время сбора урожая текущего года между тем, как они не могли сдержать коварства своего ради нападения, лошади сами спутанные паслись, а под монастырем открывается глубочайшая пропасть огромной глубины, что страшно человеку сверху смотреть, этот же старец, о котором мы говорили, жестоко воспламеняемый дьявольской злобной завистью, приказал тайно этих лошадей так связанных по ногам в ту пропасть, о которой я сказал, сбросить вниз. Кто бы мог представить, как кости их остались невредимыми в пропасти? Но любовь и милосердие Господа управило так, что они были найдены настолько здоровыми, что никакого в них не было обнаружено ушиба или повреждения.

Теперь следует рассмотреть, как божественная любовь, которая милостиво сохранила после такого отвесного падения души неразумных животных невредимыми, низвергла эти нечестивые души навечно в преисподнюю. После этого при подстрекательстве дьявола так разгорелась их злоба и зависть, что один из них, назначенный товарищами, зарезал вышеупомянутого дьякона Иоанна и он умер.[797]

Все эти стесненные мои обстоятельства и бедность, несчастная душа моя терпела помимо двадцати лет, о которых я упоминал в другом месте, также и другие двадцать два года. Из-за бесчисленных опасных испытаний, изложенных весьма кратко, не легкомыслие тщеславия побудило меня сделать достоянием гласности изложенное, но, чтобы стало открыто всем, кто желает обратиться к Господу и святой религии, сколько будет опасных преград от враждебного завистника и преследователя, и ревнивой, ужасной разного рода извращенности порочных людей, и как сталкивается в постоянной борьбе тот, кто решил овладеть славной победой, чтобы продолжительность изнурительной борьбы не породила бы оцепенение и безысходное сомнение, но в страхе перед Господом и судом Его и в надежде на жизнь вечную действенно укрепляло бы его вплоть до самого конца.

Но несчастья мои побуждали меня неотступно молить милосердного Господа, чтобы дал мне вплоть до конца нынешней жизни одерживать победу при постоянном нападении свирепого врага, пресекать злобу всех преступлений и не позволить оставить того места, которое мне наконец даровала Его любовь.