Mater Hispania: христианство в Испании в I тысячелетии

Святой Гумесинд, священник из Толедо, приехал в Кордубу маленьким мальчиком со своими родителями. Родители желали видеть его священнослужителем и приписали его к небесному воинству в храме святых мучеников Фауста, Януария и Марциала,[975] прах которых там покоится. Там он получил образование и был наставлен в страхе Божием. Вскоре его посвятили в дьяконы, а потом поставили священником в одну церковь близ Кордубы. Однажды он отправился оттуда в город вместе с блаженным монахом по имени Сервусдеи, который еще юношей пребывал в том храме затворником со священником Павлом. Представ перед начальниками и судьями, они оба за свое исповедание были казнены в январские иды в 890 эру.[976] Их тела были тайно перенесены христианами в храм святого мученика Христофора, находившийся в южной части города по ту сторону реки, и похоронены по церковным обрядам.

Глава Х. О святых мучениках Аврелии, Феликсе, Георгии, Сабиготоне и Лилиозе

Был некий юноша по имени Аврелий, знатного происхождения и очень богатый. Лишившись в детстве матери-христианки и отца-мусульманина, он до юношеского возраста находился на попечении преданной тетки со стороны отца, научившей его истинно исповедовать Христа Богом. Он впитал учение, что вне Церкви невозможно обрести спасения и путь в Царствие Небесное. Этот урок благочестивый мальчик усвоил твердо, так что, хотя родственники убедили его изучать арабскую грамоту, никакие пустые выдумки не смогли изменить его представления о святой вере, данное невинным душам с небес. И всегда сохраняя в сердце христианскую веру, он лишь смеялся над обреченными на погибель сочинениями, и все более воспламенялся любовью к христианской вере, видя отчетливее бессмысленность нелепого учения и порицая его изощренные козни. Хотя он не мог публично исповедовать свою веру, однако, обращаясь к священникам, просил усердно молиться за себя.

Так отважный юноша провел свою молодость. Когда щеки его покрылись первым пушком, родственники со стороны отца убедили его найти себе супругу, достойную его знатного происхождения. Каждый из них говорил, что его дочь – самая лучшая. А он, в глубине души имея другие намерения, поручил Христу устройство своего брака, непрестанно прося небесного благословения на то, чтобы ему по его молитвам была дарована жена, которая своей тайной верой принесла бы большую пользу и разумом и телом помогала бы тайному почитателю веры. С Божьей помощью он, наконец, нашел девушку благородного происхождения, известную своим достойным нравом и очень красивую. Отличаясь внешней привлекательностью, она сияла особой внутренней духовной красотой, ибо вся слава дщери Царя внутри (Пс.44:14), то есть в тайниках разума. Украшенная одеждой, шитой золотом, а именно разными добродетелями, она достойно служила Царю Христу.

Эта девочка, дочь родителей-мусульман, еще в младенчестве лишилась отца. Ее мать второй раз вышла замуж за человека, который тайно исповедовал христианскую веру. Избавив жену от нечестивого заблуждения, он захотел и падчерицу обратить ко Христу, назвав ее в таинстве Крещения Сабиготоной,[977] и хотя открыто они считались мусульманами, однако с твердым духом оба придерживались благочестивого вероисповедания. Благоговейный юноша избрал для себя эту девушку по закону о браке, и после выполнения формальностей, связанных с обручением, и дачи друг другу установленных законом залогов и гарантий, священники по обычаю освятили их союз.[978] Так они оба тайно исповедовали Христа, no слабости плоти, а не из-за изменения убеждений не всякому открывая тайну своей веры.

У блаженного Аврелия был родственник по имени Феликс, очень любящий его. Будучи нетвердым в вере из-за нападения сатаны, он больше не мог открыто исповедовать веру во Христа, хотя позже глубоко переживал свое отступничество. Женившись на дочери тайных христиан, Лилиозе, он с осторожностью начал скрыто почитать Христа. Неразрывно связанные друг с другом, они испытывали одни и те же душевные привязанности, одни и те же желания, были вместе и в радости, и в горе, чувствуя одинаковую взаимную любовь. Такая сила благочестия породила в обоих братьях совершенную любовь, что они не могли расстаться ни в жизни, ни в смерти, ибо их соединило одинаковое благочестивое чувство. О них по заслугам должно сказать: Святые, любезные и согласные в жизни своей, не разлучились и в смерти своей (2Цар.1:23).