Материалы к альтернативной биографии

   - Я что-то понял... в этом сне...... Раньше я боялся какого-то зверя,... а теперь знаю, что тот зверь - я сам... Кто поручится, что лет через пять я не забью ребёнка до смерти? Я не должен быть с ним. Кто угодно в состоянии поддержать его жизнь, но я - ему опасен!

   - Кого же ты прочишь в опекуны ему? Может, бабушку или тётю? А может, новому лорду Стирфорту следует расти в углу рыбацкой лачуги? - возмутилась Альбин.

   - Нет. Воспитай его ты. Или отдай каким-нибудь богатым добрым людям, только навещай... и расскажи потом обо мне...

   - Мы вместе будем его навещать, а сейчас ты подремли ещё немного или просто спокойно полежи.

   Джеймс возвёл в небо, потом закрыл свои зелено-карие глаза и скоро забылся.

   Альбин обняла Полину, положила в её ладонь вторую серёжку со словами: "Спасибо, сестрёнка, волшебница! Они твои", потом подошла ко мне.

   - Молите Бога за Дэнни: он спас и вашу жизнь. Но если вы ещё хоть раз...

   - Мисс Байрон, дайте мне сказать!

   - Ну?

   - Прежде у меня были только подозрения, но нынче я уверен: Джеймс - ваш брат! Его... поступок подпадает под описание того самого синдрома! Он его унаследовал!...

   - Синдром берсеркира - распространённый недуг.

   Я не собрался отступаться, но подошла Полина и сказала:

   - Мальчик с вчерашнего вечера не кормлен. Я хочу отнести его в деревню. Жан, вы меня проводите?

   - Да, охотно! - обрадовался я, - Альбин, вы не против?

   - Нет. Хотите - заночуйте там. Утром мы вас нагоним.

   Так наша компания разделилась...

XIX

   Дороги до селения мне хватило, чтоб посвятить Полину во всё, что мне было известно об оставшихся наших спутниках, а увенчался мой рассказ всё той же гипотезой:

   - Я не хочу говорить дурно о женщинах: я очень уважаю их, но разве не может быть такого, чтоб знатная дама, храня свою репутацию, всюду демонстрировала неприязнь к человеку, в которого на самом деле влюблена?

   - Всё может быть. Не скажешь, что страшнее - непоследовательность женщин или изобретательность мужчин и их фанатизм в вопросах чести. Я допускаю, что покойный лорд Стирфорт сам устроил этот адюльтер.

   - Из каких соображений!?

   - Что мы знаем о нём? Что его семья получила деньги за то, что он перевоспитает Байрона, но у него не только не получилось это сделать - он увидел, что сила и правда жизни - на стороне его экстравагантного приятеля, и он сам (возможно, безотчётно) стал подражать тому - прежние чувства долга и лояльности вытеснил чувствами обиды и мести. Зачем он женился, едва расставшись с горячо любимой женщиной? Очевидно, его снова принуждали родители. Он по привычке выполнил их волю, но вместо того, чтоб разделить с новобрачной ложе, отдал её другу. Это должно было выглядеть, как отчаянное глумление, изощрённый укор: ты отнял у меня одну, забирай и эту.

   - Несчастная леди Стирфорт!

   - Её могли чем-то одурманить, чтоб не возникло лишнего противодействия. А вот поэт, с одной стороны, больше всего любящий свободу и не терпящий принуждения, с другой, сам жених или уже муж, действительно должен был претерпеть душевные страдания.

   - Разве он не мог отказаться?

   - Нет. Совесть сделала его соучастником в мести Джонатана. Честь для мужчин не столько идея, сколько вид спорта. И потом подобные поступки были в его вкусе. Он наверняка в тайне восхитился прежним тихоней и выполнил всё, что тот потребовал, а ребёнок, которого понесла леди Стирфорт, стал возмездием семье, гордящейся своим высоконравием и разумностью, подавлявшей чувства расчётами... Словно бросили бомбу в тихий красивый садовый бассейн: вы видели сами...

   - Да уж!...

   - После всех коварных предприятий их вершителю осталось только расквитаться с самим собой, что он и сделал.

   - Сюжет для романтической повести!

   Наш маленький питомец уже лежал на руках доброй крестьянки и насыщался, а мы с Полиной сидели в сторонке и строили собственные планы, которые без натяжки можно назвать интриганскими.

   - Помогите мне, - просил я, - Эти двое погубят себя своей страстью.

   - Если вы твёрдо намерены разлучить двух влюблённых...

   - Я намерен разорвать кровосмесительную связь, не сулящую ничего, кроме бед!

   - Могу дать вам совет: действуйте через Джеймса.

   - Да, в нём ещё обретается что-то вроде здравого смысла...

   - Он более уязвим и шаток - вот, в чём дело. Намекните ему, что сердце Альбин не с ним, а с потерянным отцом, образ которого ей мерещится в нём, в Джеймсе; что он для неё - просто возбуждающая картинка.

   - ......Знаете, Полина, когда вы говорили о своей помолвке, я испугался за вас, подумал: такая хрупкая юная девушка не сумеет и мухи обидеть, она только саму себя обречёт на мученья... Теперь я думаю иначе... Вы не зря сказали, что... совсем не хороши...

   - Конечно, но к чему укор? Я вас не заставляю; я просто указала кратчайший путь.

   Когда стемнело, хозяева хижины, забрав своего малыша, собрались уходить. Старший из них сказал мне:

   - Берегите ребёнка, что не кричал. Сами не шумите. Если кто придёт, приветьте, не отказывайте ни в чём - понимаете? - чего бы он ни пожелал.

   Мы закрыли за ними дверь, зажгли масляный фонарик, чтоб не так страшно было, заняли лежанки, но медлили спать.

   - Полина, а ваш отец - кто он?