Материалы к альтернативной биографии

   К одру подступила женщина в мокром сером платье, растрёпанная, неуклюжая. Её лицо было цвета трёхдневного синяка - оливково-зелёное и распухшее, и при этом выражало чуть ли не удовольствие. Не так уж трудно узнать её - первую миссис Шелли, соплюшку из захолустного трактира, которую Перси умыкнул, а потом выставил, ещё и хвастая, что дважды освободил её: в первый раз - от тирана-отца, во второй - от самого себя. Вскоре последовало и третье освобождение - от жизни. Её выловили из какой-то пучины.

   Англичанин, покончивший с собой, - всё равно что испанец, убивший свою жену, француз - изменивший ей, и немец, защитивший диссертацию. Давно думал, куда бы это ввернуть...

   Смерть от воды! Вот предо мной стоит она в самом откровенном облике и со смаком цитирует: "Упование его подсечено, и уверенность его - дом паука".

   Как бы ни старалась госпожа де Сталь, любимым женским чтивом останется Библия.

   - Хэрриэт, - выговорил я. - Что вы делаете?

   - Я верна моему мужу. Я всегда с ним.

   - Зачем вы разбудили эту тварь? Она его убила!

   Утопленница махнула рукой, и паук проворно вскарабкался вверх по волоску.

   - Он учил о свободной любви, а когда мне понравился один паренёк, - обвинил в измене и бросил, отказался от нашего ребёнка...

   - Да посмотрите: он сам - просто глупый мальчишка! Он не понимал, что творит...

   - С ним уже всё решено. Осталось устроить ту, ради которой он меня предал.

   - Только не Мэри!

   - И, может быть, кого-то из его друзей, насмехавшихся над нашим браком...

   - Безмозглая стерва! - прорвало меня, - Ты не понимаешь, кто мы!... Ну, пусть! Он виноват перед тобой, но Мэри лишь польстилась, как ты сама!..

   - Ты тоже её любишь?... Согласишься умереть вместо неё?

   - ... Да.

   Её голос утроился:

   - А знаешь, что ждёт в Царстве Правды распутников, служивших матери всех грехов - похоти? Они попадают на кровавое болото, скачут по топким кочкам, пока не теряют последние силы и не увязают. В жилистой тине стерегут их никем никогда не виденные существа. Они кидают в тело гнусной души своё семя, и оно начинает прорастать, как древесный побег, тянуться вверх, поднимая пронзённый стволом и ветвями труп души. Растение выпивает из него все капли уцелевшего добра, остальное же гниёт и сохнет. В конце концов дерево порождает один единственный плод. В нем созревают тысячи душ, но это души насекомых.

   Я рассыпался от ужаса, но пробормотал:

   - Зачем ты мне это рассказываешь? Я презираю грех и похоть - прежде всего...

   - Скоро ты сможешь это доказать.

Смерть

И возвратится прах в землю,

чем он и был, а дух возвратится

к Богу, Который дал его

Экклезиаст

 

   Описанием моего пробуждения только морить поклонников Рэтклифф.

   Через сорок минут псевдостолбляк миновал. Я различил лица спутников, глотнул чего-то крепко-живительного и, пропустив мимо глаз англичан, объявил итальянцам: "Наше - каморре!" с турецким приветственным жестом.

   Все обиделись и ушли.

   Мне медленно легчало. Я лежал, качаясь на волнах, кажется, безобидно задремал на краткое время, потом придумал себе упражнение вроде подсказанного Петрарке духом Блаженного Августина: вспоминать Перси на ложе смерти, приучать себя к мысли о том, что он может быть мёртв, и этот паук играет при нём роль прометеева орла. К орлам ведь Шелли относился сугубо критически, вот Всевышний Судия и учёл его дурацкие вкусы.

   И моя смерть совсем близка. Я погибну от призрачных рук случайной простолюдинки, хотя трижды предпочёл бы месть лорда Стирфорта или леди Дедли. Да хоть бы однофамилица ударила меня в затылок циркулем! Да хоть бы самая бесноватая дамочка (вот, уже сам перехожу на конспиративный язык) зарезала меня на том балу!... Мало ли было шансов?... Но, с другой стороны, теперь я могу умереть не сам за себя и не за никому не нужную свободу, а за Мэри.

   Две вещи оставались непонятными: как я смогу умереть от воды, но не в море, от которого ты меня заговорил и какая меня ждёт кара, когда я докажу чистоту чувств к моей Альфе-Омеге? Может быть, мне предстоит стать Сизифом и каменеем в одной персоне, бесконечно взбираться на Юнгфрау, чтоб прыгать вниз? Усталость, ужас падения, но эта тоска, которую не выветрит даже полёт, зато уж точно вышибет удар о дно ущелья!...

   А первое, внешнее тело будет таять, как грязная сальная свечка. Останется скелет с перекошенной коленкой и без мизинца на ноге...

   Дальше я стал воображать смерть, похороны и загробную участь близких.

   Пьетро изрешетят пулями и искромсают саблями турки. Он вознесётся на ледяной берег огненного моря планеты Марс. Над его гробом семь бандитов дадут три залпа в воздух, и я скажу: "Что вы наделали - вы подстрелили ангела!".

   Каролина умрёт от какого-нибудь истощения или просто от испуга, поймав себя на том, что уже три минуты ничего и никого не хочет. Мы с герцогом Веллингтоном припадём к стопам вдовца и не встанем, пока не упросим нарушить завещание и не хоронить покойную в костюме леди Годайвы.