Материалы к альтернативной биографии

   Гениальный краснобай задержался у порога ещё на сорок минут, занятых монологом о несчастьях детства. Мэри, видя, что творится с Джорджем от такой темы, утащила своего милого за фалды, но было поздно.

   - Неужели я кажусь человеком, у которого всё хорошо?!!! - взвыл милорд.

   - Да, - ответил я и чуть не оглох от грохота захлопнутых дверей...

***

   Снедаемый жаждой что-то сделать с собой, я схватил со стола пресс-папье и с размаху бросил себе на ногу.

   Через минуту все обитатели виллы были рядом со мной, ревущим от боли на полу.

   - Простите, ваша светлость, - дребендели слуги, словно это он пострадал, - Не углядели!

   - Я нарочно! - всхлипывал я, сквозь слёзы едва различая белое пятно его лица, - Я должен был покарать себя за нанесённое вам оскорбление!

   - Я сам умею рассчитываться с моими оскорбителями, - звучит далёкий, какой-то подземный голос.

   - Нет! вы не смогли бы поднять руку на такого слабого!...

   Даёт мне повиснуть на его шее, гладит по голове.

   - Дааа, умом вы точно не сильны. Нашли к кому... Эй, разойтись! ... Я говорю, нашли к кому приревновать! К этой русалочке!...

   - Нет-нет, я к Перси...

   - Вот и я о нём!

   - Вы от него без памяти!...

   - Меня с ним связывает только Мэри, только этот...долг или как ещё назвать:...? вина, жалость...... Он такой... блаженный! Пишет, говорит ли... - я ведь ничего не понимаю!...

   - Зачем тогда вы неразлучны!?

   - Да его на минуту оставить страшно! На воде его лягушка съест, в лугу - изнасилует первый встречный кролик! Что за смех? Ты не знаешь кроликов! ... И плакать не надо...

   - Ах, я такое жалкое, посредственное, ни к чему не пригодное создание! Что я рядом с вами! Бездарь и всё!...

   - Ну, полно. У тебя часто получаются стихи, а на дневник я вообще не нарадуюсь...

   - Положим, руку к писание я набил, но в голове-то у меня всё те же величавости и душераздирания!...

   - Ох, да у кого их нет...

   - И говорить я не умею!

   - Может, просто боишься?

   - А не надо!?

   - Нет.

   - Тогда я вот что скажу! Когда я узнал о тебе и о том, какой ты, я подложил себе в ботинок гроздь и ходил с ним три недели, чуть не довёл себя до гангрены! А сейчас я тебя презираю...

   - И ненавижу, - тихо и спокойно подсказал Джордж, ободрительно кивая.

   - И хочу триста раз умереть за тебя самой лютой смертью!!!!!!!

   - ......Всё?.... Ну, вот. И ни ничего сложного...

   - Ответь!

   - ... Тебе, конечно, есть чего стыдиться. И в уме у тебя блажи много, и стервец ты изрядный, но всё это окуплено твоей горячей кровью.

***

   Мы начинаем жёстко, мстительно, сшибаясь зубами, хрипя угрозы и ругательства, деря друг с друга ткани - мёртвые и живые; потом всё превращается в обмен любезностями с выяснением, кто сильнее любит в себе жертву; под утро, сбившись со счёта, умываемся слезами, исковерканные, неразделимые, как пара мучеников, истолчённых в одной ступе.

   Перечёркнуто. Ниже приписка: "О, прости, благовоспитанный читатель, бедного больного!...".

Глава третья

ЧЕЛОВЕЧНЫЙ

"И он ему сказал". "И он ему

сказал". "И он сказал".

"И он ответил"."

Бротски

 

***

   Многие английские приятели нас навещали. Их въезд на виллу был праздничен, шумен, радостен. Всех очаровывало озеро. Все просились не менее чем на месяц... и не задерживались дольше недели. Уезжали суетливо, неловко, как будто обиженно или напугано, хотя ничего особенного не происходило.

   Джордж искренне огорчался, когда они, отворачиваясь, мямлили: "Простите, нам тут нужно срочно...", но никого не удерживал.

   Погода не радовала. Я всё чаще ощущал необъяснимую слабость, озноб и апатию. У меня пропал аппетит и сон. На левом плече я обнаружил новую трёхточечную метку. Не было сомнений, что все три язвы возникли одновременно. Когда и отчего они появлялись, я не знал. Они почти не болели, но я не мог не связывать их с моим недомоганием и с моим лордом.

   В тот день, когда они с Шелли уплыли на лодке буквально в грозу, я осмотрел всё своё тело и нашёл ещё шесть треугольников. Они совпадали по величине, были геометрически безупречны. Только одни почти стёрлись, другие казались свежее.

   Я возмечтал, чтоб шторм погубил обоих моих мучителей.

   Ночь прошла, а они не вернулись.

   Слуги метались, как угорелые коты, собирались плыть на поиски любимого хозяина. Погрузились в ветхий ботик и отчалили кораблём дураков, оря и паля из мушкетов. Подружка корсара едва не увязалась с ними. Клара бренчала ключами в апартаментах любовника. Я лежал в постели и думал, что мы все сошли с ума.

***

   К полудню наши поэты объявились. Джордж сдал коматозного Перси женщинам, а сам принялся кипятить себе воду, переодеваться, кормить собак, как ни в чём ни бывало. Моё любопытство побороло слабость. Я встал и пристал с расспросами.