Матерятся все?! Роль брани в истории мировой цивилизации

Американский исследователь P. Э. Фитч говорит даже о вполне современном обожествлении грязи вообще и экскрементов в особенности и в этой связи цитирует роман Э. Хемингуэя «За рекой в тени деревьев», где полковник, посещая то место, где он получил ранение во время Первой мировой войны, испражняется прямо на этот пятачок и закапывает там же денежную купюру.

«Вот теперь все хорошо, – подумал он. – Теперь здесь говно, деньги, кровь; вон как растёт тут трава; а в земле ещё и железо, вместе с ногой Джино, с обеими ногами Рандольфо, вместе с моей правой коленной чашечкой. Вот прекрасное мгновение. Теперь есть всё. Плодородие, деньги, кровь и железо. Звучит прямо как символ нации. Там, где плодородие, деньги, кровь и железо, там и родина».

Говоря о скатологизмах, нелишне еще раз упомянуть об утверждении фрейдистов, что наличие в словаре нации многочисленных бранных выражений, упоминающих экскременты, свидетельствует о желании общества бороться с гомосексуальными поползновениями его членов; в то время как отсутствие таких выражений говорит об обратном.

Одновременно общеизвестны и повсеместны традиции крайне отрицательного отношения к тем же выделениям. В соответствии с мусульманскими обычаями моча и кал ни в коем случае не должны попадать на тело или одежду человека. Всякое соприкосновение с любыми выделениями рассматривается во многих культурах либо как крайняя неопрятность, либо как оскорбление, святотатство и так далее.

Ассирийская мать богов поедает экскременты как знак самоуничижения. Кочевые татары в Сибири в недавнем прошлом объясняли свое нежелание подолгу жить на одном месте тем, что в противном случае им пришлось бы, подобно христианам, обонять запах собственных отправлений.

Сходное отношение отмечается у тунгусов и других. Те же самые индейцы зуни, которые во время ритуальных танцев пьют мочу, считают самым сильным оскорблением обливание мочой или выливание её поблизости от жилища врага. В Анголе испускание газов не считается проступком в своём кругу, но то же действие в присутствии чужих – смертельное оскорбление.

Показательно, что священный характер экскрементов стимулирует их инвективное использование. Существуют первобытные культуры, в которых допускается любой аспект обсуждения сексуальных тем, в то время как даже простое упоминание об отправлении естественных надобностей считается непристойным.

В этом отношении любопытна культура аборигенов Тикопии (остров в западной части Тихого океана). Проблемы взаимоотношения полов здесь уступают по важности проблемам добывания скудной пищи. Неудивительно, что священное отношение распространяется здесь в первую очередь не на секс, а на пищу, с которой и связаны основные табу. Именно с пищей ассоциируются и наиболее резкие инвективы. Наибольшей популярностью пользуются инвективы, включающие наименования несъедобных предметов – прежде всего экскрементов. Таково, например, пожелание, чтобы отец или другие родственники оскорбляемого ели экскременты. Распространенное средство самоуничижения в религиозной церемонии: «Я ем твои экскременты!» и даже: «Я десятижды ем твои экскременты!».

Представляется, что именно одновременно священный и сниженный характер отношения к экскрементам делают их такими желанными компонентами инвектив и инвективных действий. К таким действиям можно, например, отнести просто желание оскорбить, отсылая оппонента в телесный низ.

Но возможна и другая цель – вывернуть наизнанку все самые священные для общества понятия, осмеять адресата. Сравним такие распространённые художественные, мифические или фольклорные эпизоды, как смерть во время дефекации или испускания газов. В «Кентерберийских рассказах» английского средневекового писателя Д. Чосера человек, которому шутки ради в лицо выпустили газы, от этого чуть не ослеп.

Неудивительно, что тема экскрементов входила обязательным компонентом во все варианты «юродского осмеяния» любой религии. Последователи дзен (чань) – буддизма в момент достижения состояния «Великого озарения» (сатори) разражались безумным хохотом, жгли священные рукописи и изображения, сквернословили и пускали газы.

Но возможно обращение к соответствующим действиям и ещё по нескольким причинам: например, из желания унизить свою телесную оболочку. Таково поведение юродивых.

Наконец, можно упомянуть противоположную эмоцию – дьявольскую гордыню. Соответствующее поведение зафиксировано в церковном искусстве в виде скульптурных и прочих изображений дьявола в весьма недвусмысленных позах, на корточках. Таким способом демонстрируется дьявольское презрение к освящённым религией ритуалам.