Матерятся все?! Роль брани в истории мировой цивилизации

У индейцев мохави самым строжайшим образом запрещено называть этот орган перед женщинами.

В одной восточной сказочке лиса подобным непристойным образом поносит волка, на что волк отвечает: «Ты позоришь не меня, а то место, на котором стоишь».

Наконец, можно назвать культуры, в которых запрет на название обоих половых органов настолько абсолютен, что соответствующих инвектив нет вовсе. Такова хантыйская культура. Надо отметить, впрочем, что это – очень редкое явление.

Следует указать, что во многих культурах название мужского органа звучит всё же не так оскорбительно, как название женского. Вероятнее всего, причина тому в «мужском» характере большинства культур, в доминировании активного мужского начала. В мусульманских странах такому отношению может содействовать и обряд обрезания, который, так сказать, вводит мужской орган в обычные бытовые традиции, делает его менее стыдным и секретным. Может быть, именно поэтому в турецком языке так популярны инвективы с тестикулами: «tasak» («яйца»), «tasakli» – «с яйцами» («мужественный»), «tasaksiz» – «без яиц» (= «трус»). Примерно так же воспринимаются тестикулы в американской культуре.

Функции и разновидности

Кому, зачем и как нужно обнажаться? И как возникли «обнажающие инвективы»? Из всего вышеизложенного понятно, что инвектива возникнет, только если появится необходимость запрета на обнажение.

Но сложность в том, что, с одной стороны, обнажаться – по крайней мере, на людях – вроде бы не положено, а с другой – религиозной стороны – просто необходимо, по крайней мере в ряде магических культов. В частности, в системе обожествления органов плодородия животных и людей важное место занимало ритуальное обнажение, которому приписывалась магическая творческая сила. Это пример так называемой симпатической магии, когда, с целью оказания влияния на определённые процессы, человек имитирует то поведение, которого ожидает от природы. Человек как бы подталкивает природу, «подсказывает», что ей следует делать, чтобы рождался домашний скот, чтобы родила земля и так далее.

В магическом аспекте следует рассматривать и использование порождающих органов непосредственно или их изображений в виде оберега. В своё время очень широко была распространена практика демонстрирования гениталий как средства от сглаза. Сегодня об этом напоминают многие современные амулеты, носители которых могут и не подозревать об их первоначальной форме и значении.

Но в эпоху распространения христианской морали демонстрация порождающих органов стала предосудительной даже с самыми благими намерениями – в том числе и как средство от сглаза. Тем не менее стремление добиться того же эффекта и, в принципе, теми же средствами сохранилось без значительных изменений. В результате воздействия «новой» морали только чересчур откровенные жесты и слишком натуралистически выглядевшие амулеты были (и то не везде) заменены символами, внешне лишь отдалённо напоминающими об их происхождении.

Таким образом, можно видеть, что в своей основе табу на обнажение не имеет чисто практической нужды (например физическую защиту соответствующих органов), а носит прежде всего ритуальный характер.

Но такая ритуальная функция обнажения – далеко не единственная. Укажем в этой связи на обнажение как символ юродства и нищеты. Уже в христианские времена человек мог добровольно отказаться от одежды, которая казалась ему символом мирских благ. Строго говоря, перед нами не столько обнажение, сколько добровольный отказ от одежды.

Но одновременно такое обнажение есть ещё и сознательное самоуничижение, отказ от сколько-нибудь значительного социального статуса, обычно декларируемого одеждой, по которой, как мы знаем, встречают. Такова фигура обнажённого Христа, множества христианских индуистских, буддистских и других аскетов. Сходным образом можно интерпретировать и обнажение русских юродивых.

В некоторых культурах демонстративное снятие с себя одежды могло служить смелой декларацией в пользу природной естественности. Сравним поведение китайских мудрецов сторонников так называемого течения «ветра и потока» III–IV вв. н. э.).

Все перечисленные функции обнажения объединяет, если можно так выразиться, положительное отношение к отказу от одежды. Но обнажение способно иметь и прямо противоположный смысл и восприниматься как символ позора, как поношение. Примером такого поношения служит выставление в обнажённом виде у позорного столба.

Но особый интерес для рассматриваемой темы имеет обычай собственного заголения как средства унижения оппонента. В данном случае речь идёт о довольно разнообразном ряде жестов, включающих демонстративное поворачивание спиной к оппоненту и/или обнажение (символическое или буквальное ягодиц или гениталий. Сравним описание пароходных гонок ярославских богачей в книге В. А. Гиляровского «Москва и москвичи»: