Материк, переставший быть легендой

Он должен был рассмотреть на выездной сессии двадцать пять дел. Сначала слушалось восемнадцать дел: три о разбойных нападениях на дорогах, шесть о краже овец, два о краже крупного рогатого скота, одно о бандитизме с оружием в руках, одно о поджоге, четыре о краже со взломом и одно об изнасиловании. Приговор был прост. Все виновны, все должны быть повешены. К семерым следующим он проявил истинную мягкость: четверо были приговорены к пожизненному заключению, а трое последних — к наказанию плетьми. Так закончился день славных трудов, когда судье не пришлось биться с присяжными заседателями. Это, правда, не означает, что его современники одобряли подобные методы. Местная газета писала: «Кто так жаждет крови и мести, посылая на смерть человеческое существо лишь за то, что оно выманило несколько фунтов, увело лошадь или овцу, тот не может верить в Святое писание. Человек, который действительно является человеком, скорее позволит вору скрыться, чем прикажет повесить его за кражу одной овцы». А вот еще более выразительная статья: «Страна была залита кровью невинных людей. Была покрыта пятнами крови мужчин и женщин, христиан и евреев. Кто бы ни оказался перед обличьем судьи Педдера, если обвинение было более или менее серьезно, обвиняемый отправлялся в мир иной, быстро перебирая ногами».

В 1803 году хроника зафиксировала жуткую историю воришки Джозефа Сэмюэльса, «человека, которого невозможно было повесить». Веревка трижды обрывалась, и в конце концов, как свидетельствует очевидец, присутствовавший при казни высший чиновник поспешил к губернатору с просьбой о его помиловании. Пришлось применить закон о помиловании, усматривая в этом необычном событии перст божий. Однако сам Сэмюэльс оказался неспособным принять участие во всеобщем ликовании. «Похоже, — пишет очевидец, — то, что ему пришлось пережить, расшатало его сознание. Придя в себя, он начал что-то бормотать себе под нос, а что — никто не мог понять. И вообще он совершенно не осознавал события, героем которого стал».

Ему посоветовали не забывать об этом событии. Как следует из более поздних свидетельств, он не воспользовался добрым советом. Последний раз о Сэмюэльсе упоминается в апреле 1803 года: он присоединился к группе каторжников, задумавших устроить побег. У крав лодку, они вышли на ней в море. С этого момента следы их затерялись.

Еще в 1798 году губернатор сообщал герцогу Портлендскому, что многие каторжники, прежде всего ирландцы, пытаются пешком через Австралийский материк добраться до Китая. В среде каторжников ходила легенда, что где-то за Синими горами находится «земля обетованная» — истинный рай на земле, где беглые каторжники могли бы в покое и довольстве дожить до конца своих дней. Ссыльные пытались преодолеть путь через Австралийский материк и, конечно же, погибали в пустыне. Губернатор жалуется Его Королевскому Величеству, что ссыльные забрали лошадь, на которой вознамерились добраться до Китая, и даже пытались завладеть другими лошадьми, «что поставило бы колонию в крайне затруднительное положение, поскольку утрата даже одного животного из… скромного стада вызывает серьезную тревогу».

Некоторых ссыльных отдавали свободным колонистам, у которых они бесплатно выполняли буквально каторжную работу. Хозяева беспощадно наказывали их за малейшие провинности. Об этом сохранилось такое довольно изящное высказывание: «Было большой редкостью, чтобы ссыльный не получил в подарок от своего господина красную рубашку». Красная рубашка — это рубашка, пропитанная кровью избиваемого.

Не меньшей славой, чем упомянутый отец Бедфорд, пользовался преподобный Сэмюэль Мардсен, который сохранился в памяти людей под кличкой Пастор-плетка. В ранние годы колонизации Австралии он был капелланом на территории Новый Южный Уэльс. Одновременно, как и многие другие капелланы, исполнял функции судьи и был известен своими невероятно жестокими приговорами, к тому же он проявлял необычайную ретивость в своем деле. Обычно начиналось с пустяка, как в случае с пастухом, который покинул свое стадо и ушел в горы. Пастух, представший перед судом, клялся, что вовсе не имел намерения бежать, а собирался в горах раздобыть себе пропитание охотой, так как ему не оставили никакой еды. Он был приговорен к наказанию плетьми и во время жесточайшего избиения пробормотал нечто вроде клятвы мести, за что вновь предстал перед судом и теперь был приговорен к пятистам ударам плетью и пожизненному заключению. Тогдашняя пресса утверждала, что жестокие приговоры Пастора-плетки способствуют появлению все большего числа бандитов на дорогах, так как бродяжничество было лучше, чем существование в постоянном страхе перед наказанием плетьми. Действия этого пастора наводили жителей колонии на мысль, что судьи-духовники выносят более жестокие приговоры, чем светские судьи. В те времена даже ходила поговорка: «Бог помилует, а преподобный — никогда».