Материнский инстинкт

Сама того не ожидая, Алеся полюбила город и городскую жизнь. На заводе ее сначала определили в цех упаковки, но через пару недель она сама попросилась на производство: освоить нехитрые операции оказалось довольно легко, а платили больше там, где макаронные изделия непосредственно выходили с конвейера. Больше половины заработанного она исправно привозила домой, отдавая мачехе взамен на сумки с продуктами, которые Алеся забирала каждое воскресенье с собой, чтобы не тратиться на городские магазины. Но вскоре отец неожиданно сказал:

– Дочка, ты и себе-то оставь, может, сходишь куда или купишь туфли какие.

Туфли она могла поносить и старые, а вот за комнату приходилось отдавать чуть ли не треть зарплаты. Первоначально вообще родные хотели, чтобы Алеся приехала и жила там же, где до родов обитала сестра, мол, отгородить кровать занавеской и они не будут мешать друг другу. Но ни самой Алесе не очень-то нравилась такая идея, ни Нина, видимо, поразмыслив, не осталась от нее в восторге, так что в итоге для Алеси нашли комнату на окраине. До завода было полчаса пешком, но, привыкшая рано вставать в деревне, этому девушка не удивлялась. Сложнее было настроиться на разные смены: цеха предприятия работали даже по ночам, и первое время Алеся жутко боялась заснуть прямо на рабочем месте, а после полуночи в сон клонило просто неумолимо. Но и к этому, оказалось, можно приноровиться. Она перезнакомилась с соседками по станкам, и хотя не особо старалась с кем-то сильно сблизиться, так получилось, что с чернявой невысокой смешливой Галей они все чаще и попадали в одну смену. Да и жили, как оказалось, на соседних улицах, так что порой возвращались вместе домой или, наоборот, сталкивались по дороге на работу. Галя, правда, была местная, и сама выросла в городе, и муж, с родителями которого они жили, тоже был отсюда. Но именно она, как ни странно, надоумила Алесю обратиться в заводскую администрацию по поводу места в общежитии. Стесняясь по деревенской заведёнке лишний раз обратиться за помощью, а уж тем более чего-то потребовать, девушка поначалу отнекивалась, но, не устояв перед Галиным напором, спросила-таки пожилого мастера, непосредственно руководившего ее работой, у кого узнать, можно ли стать на очередь.

И тут, конечно, Алесе повезло: в очереди стоять не пришлось, место как раз для нее нашлось. Что еще удивительнее, комнатка была хоть и совсем малюсенькая, но отдельная. Чуть больше семи метров, так что помещались в ней только старая кровать с продавленной железной сеткой, стол со стулом да шкаф, который пока стоял наполовину пустым – вещей у Алеси не так уж и много набралось. Но зато теперь, впервые в жизни, она была сама себе хозяйкой, точнее, хозяйкой этих самых семи с небольшим квадратных метров. Туалет и умывальник, кухня на этаже были, конечно, общими, но по сравнению с условиями, в которых она всю жизнь жила до этого: уборная на улице, горячая вода только по выходным, когда отец баню протопит, общежитие казалось девушке чуть ли не раем, и она очень была благодарна Галине за идею. Алеся даже подарок ей купить хотела, но та настолько искренне и бурно возмущалась, что младшая подруга стушевалась, решив про себя, что уж от вышивки в качестве благодарности Галя не откажется. Вышивать Алесю научила еще бабушка, и хоть времени для такого баловства, как считали почти все кругом, включая старших сестер, не любивших слепиться с иголками, особо никогда не хватало, если выпадала хоть какая-то свободная минутка, особенно зимой, и на улице еще было не слишком темно, Алеся бралась за очередной рушник или наволочку. В итоге, хоть и Валя, и Нина ворчали, не одобряя это увлечение, да и отец с Касей её интерес не сильно-то жаловали, на свадебных столах у обеих сестер лежали скатерти, украшенные Алесиными цветами и узорами. Вот и для Гали, решила девушка, она сделает что-то красивое на память.