Материнский инстинкт

Алексей сказал об этом так спокойно и убежденно, как будто слова о женитьбе звучали между ними не в первый, а как минимум в двадцать пятый раз, и все уже было давно оговорено и решено. Алеся даже обиделась немножко – а ее-то он спросил, может, она еще замуж и не пошла бы? Не потому что за него отказалась бы, а ведь рано совсем, им только по восемнадцать. Но уже перед сном, который долго к ней не приходил в эту ночь, прокручивая в голове детали разговора, девушка мысленно согласилась со всем, сказанным Лешей. К чему перед собой лукавить, ведь любят они друг друга, а разве любовь не способна потерпеть такую малость, как несколько месяцев в разлуке? Да и не на край света же она уедет, действительно, каждую неделю будут встречаться. Зато потом сама Алеся с чистой совестью объявит отцу и всем домашним, что, выполнив долг по отношению к ним, к семье, к сестре и ребенку, которого та пока еще только ждет, тоже надеется построить свое счастье. И уж тогда-то никто не позавидует, не обговорит за спиной, не поехидничает.

Наутро, не вдаваясь в детали и причины своего внезапного согласия, Алеся сказала отцу, что поедет работать вместо Нины.

– Бабушка, смотри, я нашла в интернете пятьдесят восемь человек с твоей фамилией!

– С дедушкиной? – поправила внучку Надежда Платоновна. Вообще-то ей было слегка обидно: вместо того чтобы расспрашивать о ее собственной семье, Сашка почему-то не на шутку увлеклась историей Маркевичей, хотя практически ни с кем из них не только общалась, но даже и не знала их, за одним-единственным исключением.

«Неужели имя и те, в чью честь называют в семье детей, имеют такую власть? – подумала женщина, – Хотя Саша, конечно, этого пока не осознает…»

Старшего сына, Надиного мужа, свекровь Алеся Михайловна назвала если не совсем в свою честь, то похожим образом – Александром. По семейной легенде, у ее собственной сестры во время войны умер мальчик, вот та и настращала беременную Алесю, что сына – чтобы выжил и рос здоровеньким – нужно обязательно назвать так же, как мать. Правда, Саню в итоге это не спасло… А Алла, как Надежда Платоновна ни противилась, тоже назвала собственную дочку в память об отце, Александрой, хотя и муж, и мать, и свекровь со свекром не были в восторге от такого выбора. Может, именно узнав о том, почему ее так зовут, Сашка стала интересоваться всем, связанным с историей семьи деда.

– Ну, ты же тоже Маркевич… – задумчиво протянула девочка и тут же переключила внимание на более актуальный для нее вопрос: – А как ты думаешь, они все приходятся нам какой-то родней? Смотри, тут не только из Беларуси люди, кто-то в Москве, есть несколько человек в Украине, Польше, а кто-то – вот это да! – представляешь, даже на Дальнем Востоке, в Хабаровске один есть. Зовут Владимир, 59 лет.

– Покажи-ка… – близоруко щурясь сквозь очки, наклонилась к монитору Надежда Платоновна. – Ну, вообще-то это твой двоюродный дед.

– Как это – двоюродный? Такое разве бывает? – с сомнением спросила Саша.

– Может, это не совсем так называется, я в генеалогических тонкостях мало разбираюсь, но если это родной брат твоего родного дедушки, то тебе, как мне кажется, он приходится именно двоюродным дедом.

– И много у меня таких двоюродных?

– Два. И еще две бабки.

– Ну, бабки мне не очень-то нужны, – откровенно заявил ребенок, – у меня же есть ты.

– Так ведь и дедушка у тебя есть родной, и еще одна бабушка, папины, – попыталась мягко возразить Надежда Платоновна.

– Ну, да, есть… Только, – девочка поближе подвинулась к пожилой женщине, – только ты маме не говори, она будет сердиться, но мне кажется, они меня не любят совсем. У них же есть Катя, она постоянно с ними.

Катя была дочерью зятевой сестры, погибшей два года тому назад в автокатастрофе. Естественно, после трагедии воспитанием внучки в основном занимались сваты.

– Сашка, – укоризненно нахмурилась Надежда Платоновна, – я не сержусь, в отличие от мамы, но так думать некрасиво. Ведь у Кати нет мамы. Ты даже, к своему счастью, представить себе не можешь, каково это. А тебя бабушка с дедушкой любят не меньше, просто ты с ними видишься реже, чем со мной.

– Я даже папу почти не вижу теперь, – вздохнула внучка. – Но ведь он все равно останется навсегда моим папой, даже если у него еще появятся дети?

– Ну, конечно, глупенькая, – бабушка, обняв Сашку, погладила худенькие плечи сквозь рассыпавшиеся темно-русые кудряшки. – Ты всегда будешь его первой, желанной, родной доченькой. – И, на этот раз сама сочтя за благо поменять тему, спросила: – Так кто тут еще с такой фамилией, давай посмотрим. Наверняка здесь наши родственники есть.

В городе