Матильда

Несмотря на то что гости не предполагались, Матильда включила весь имеющийся в доме свет, где только могла. Не в силах успокоиться и не знающая, куда себя деть, поздним вечером она переоделась и снова, снова, снова пыталась крутить тридцать два фуэте. Она увидела себя со стороны – темный осенний проспект, освещенный дом за высоким каменным забором, похожий на искусную музыкальную шкатулку с фарфоровой статуэткой – кружащейся балериной внутри. В одной из таких шкатулок она бережно хранила все – начиная от самой первой записки – письма от Николая, собранные за минувшие годы.

Она танцевала и танцевала, пока глубокой ночью не упала в изнеможении на застеленную кровать и не провалилась в тревожный, неглубокий сон, не переодевшись и так и не погасив во всем доме свет.

Николай продолжал отсутствовать в городе, а Матильде тем временем нанесли два – один необычнее и неоднозначнее другого – визиты.

Первым странным визитером оказался князь Андрей. Он явился в выходной день, заблаговременно известив о своем желании прийти к ней. Для Матильды это было неожиданно: последние годы они не общались и виделись только на светских мероприятиях и на спектаклях. Князь Андрей никогда не присоединялся к Николаю, когда дома у Матильды или же где-то в ином месте собиралась компания, несмотря на то, что в ней присутствовали братья, однополчане да и просто близкие друзья Андрея. Она была уверена, что он избегает ее.

– Какие у вас планы на сегодняшний день, Матильда Феликсовна? – он даже не пытался задать этот вопрос между делом, будто бы «между прочим». Лицо его было напряжено, глаза – серьезны. – Ежели у вас нет определенных неотложных дел и занятий, я хотел бы сопроводить вас в архив. Вместе мы могли бы изучить вашу родословную, в особенности ваши права на титул.

– Но ведь архив закрыт в выходной день? – только и смогла сказать Матильда, она была так удивлена неожиданным порывом Андрея, что не сразу догадалась об истинной причине его просьбы.

– Его откроют специально для нас с вами, Матильда Феликсовна.

– Вас послал Николай?

Андрей промолчал. Его молчание говорило красноречивее любых слов. Матильде было ясно, что это человек, честный и достойный, выбрал учитывая его к ней отношение и чувства, наиболее правильное для себя поведение – он предпочитал стоять в стороне, оставаясь на расстоянии и не посягая на право быть частью жизни Матильды уже давно.

Видимо, только какая-либо веская причина или, скажем, просьба близкого человека – такого, кому нельзя отказать – могла вынудить Андрея Владимировича отступиться от выбранного им пути и переступить эту самим же проведенную черту, как он переступил сегодня впервые порог ее дома на Английском проспекте.

Взгляд Матильды смягчился, настороженность уступила место благодарности и восхищению выдержкой и волей сидящего перед нею человека.

– Я буду вам благодарна, если вы составите мне компанию в моих поисках. Спасибо вам за помощь, Андрей! – произнесла она искренне, отбросив обычную холодность, – вы желаете, чтобы мы отправились немедленно?

– Как вам будет удобно, Матильда Феликсовна. Я нахожусь полностью в вашем распоряжении.

Матильда помолчала, все еще обдумывая сложившуюся ситуацию. Николай помнит о ней, Николай верит в благородство ее происхождения, в ее права на польский престол. Но почему именно сейчас? Означает ли это, что вопрос помолвки стоит сейчас как нельзя остро? Неужели Николай все же нашел в себе силы за нее… бороться?

– Но ведь это же правда! – воскликнула она, отвечая сама себе.

– Что правда, Матильда Феликсовна? – немедленно отреагировал князь Андрей.

– Простите, подумала вслух… – созналась Матильда, – правда… я хотела сказать, что у меня правда есть права на польский престол. Я не лгу, Андрей!

Он молча смотрел на нее – в его взгляде было столько спокойной любви, столько понимания, что Матильде захотелось броситься ему на шею и заплакать с возгласом: «Это какой-то кошмар, помоги мне, мне так страшно потерять Николая!» Она сдержалась, но порыв искренней близости до конца подавить не смогла: неожиданно для себя самой она принялась рассказывать Андрею о своих родителях, о деде, о своей родословной и своей большой семье. О том, что она родилась под несчастливым номером, который еще называют «чертова дюжина» – любимый, тринадцатый ребенок в большой удивительной семье. О своем первом спектакле и первой роли, о том как Юзя удивительно способен исполнять мазуруку – ну просто копия отца, и как Юля из Кшесинской-старшей по вине Матильды превратилась в Кшесинскую-всеми-забытую, но даже это не мешает Юле целиком и полностью быть «за» Матильду, и любой успех и триумф младшей сестры принимать как свой собственный…