Матильда

– Да бог с вами, Матильда Феликсовна! Скажете тоже – убить. Я что, по вашему, похож на убийцу?

– Похож, – честно признала Матильда.

– Не стану я ничего делать, – отмахнулся полковник Власов так, будто Матильда сказала несусветную глупость, а потом добавил очень тихим и неприятным тоном:

– Человека, который восстает против системы, система убирает сама.

Он встал и принялся прохаживаться по кухне, останавливаясь то тут, то там, с одинаковым интересом трогая кончиками пальцев и сиротливо лежащий в вазе начинающий увядать фрукт, и фотографию Матильды в тяжелой рамке. Он взял фотографию в руки, внимательно изучил рамку с обеих сторон и провел пальцами по лицу черно-белой Мали. Матильда невольно схватилась за начинающую пылать щеку. Осмотрев кухню, он столь же бесшумно, и спокойно, сколько и бесцеремонно продолжил свое изучение квартиры. Матильда поднялась и пошла следом. На ходу Власов продолжал развивать свою мысль:

– Вся, понимаете ли, система начинает играть против вас. Мало ли что может с человеком случиться. Ударит ножом нищий безумец, просто так, ни за что. Днем, во время прогулки. Или скажем, выкинет из саней строптивая лошадь. Вино окажется полным отравы. Отвалится театральная люстра. Да мало ли что, в конце концов, у человека просто может появиться в сознании мысль, что жить ему решительно незачем, и он вздумает однажды повеситься на той самой несчастной люстре.

Власов держал в руках музыкальную шкатулку, в которой Матильда хранила письма. Он проницательно взглянул на нее, и перемена в ее лице от него не укрылась. Он не стал ее открывать, а лишь передал в руки Матильде.

– Я не стану ничего отбирать, Матильда Феликсовна. Это ваш выбор – отдать мне эти письма, и, ежели они у вас конечно есть, памятные подарки. Но насколько я осведомлен, подарки от известной нам высокопоставленной особы вы брать отказывались, а если и брали, то с большой неохотой.

Матильда покраснела.

– Рано или поздно Наследник женится, – доверительно сообщил ей Власов как старой знакомой. – Вы, воображаю я, думаете: что мне терять? И это по вам звучит крайне правильно и благородно. Матильда Феликсовна, человеку всегда есть что терять. Подумайте, вспомните – у вас ведь есть родные…

Матильду затошнило. Боже, вот упадет она сейчас в обморок, а Власов ее подвесит на люстре, а Николаю потом сообщат, что, стало быть, жить ей было совершенно незачем…

– Не бойтесь.

– А я и не боюсь.

– Я знаю, но все равно не бойтесь. Отдайте письма, когда будете готовы, и сосредоточьтесь на репетициях. Вы же хотите исполнить тридцать два фуэте… Верно?

– Верно – бездумно кивнула Матильда. Она чувствовала, что визит вежливости подходил к своему концу, и ею овладело непреодолимое желание как можно скорее помыться, как только инфернальный полковник Власов соизволит оставить ее наедине с самою собой. Страх отступил, и Матильда чуть не ляпнула: не Власов ли шуршал под окнами дачи минувшим летом, до смерти напугав и Юлю, и ее саму? Она ходила потом под окнами – трава там была примята…

– Матильда Феликсовна, посмотрите мне в глаза. Будем считать, что я провел перед вами некую черту. Она невидимая, но пересекать ее – нельзя.

Глава 16. Имя молчания

К концу года у Матильды в репертуаре были уже четыре балета – новую роль, которую она учила, она должна была исполнить уже в феврале, это был трехактный сложный балет «Пахита». Перед премьерой ожидалось еще одно событие – помолвка Великой Княжны Ксении Александровны с Великим Князем Александром Михайловичем Романовым. Матильда знала, что и Государь, и Мария Федоровна очень покровительствовали этому браку. На душе было тяжело и тревожно. Скрыть это состояние не выходило, и возможно именно из-за скверного душевного самочувствия Матильды Николай настоял, чтобы помолвку отметили с особой роскошью и помпой непременно в доме Матильды.

Она не стала рассказывать Николаю ни о визите Андрея, ни о последующем за ним мрачном явлении Власова. В первом она не видела смысла, во втором – видела опасность, она и так понимала, что время беспечной простой радости обладания друг другом все больше и больше остается позади. Как понимала и то, что Государь умирает – из Москвы для консультации был вызван знаменитый профессор Захарьин. Никто точно не знал, чем именно и насколько серьезно был болен Государь, даже сам Николай ни от кого не мог добиться правды. Он тяжело переживал болезнь отца. Глядя на него, Матильда эгоистично думала и о том, как скоро придется решить Николаю вопрос со своею свадьбой, и сколько, и как он будет тянуть с решением этого вопроса. Слова Власова тоже не шли у нее из головы, как бы ужасно они ни звучали, вкупе со всей устроенной им той ночью демонстрацией, они были не лишены правды.

Принцесса Алиса все еще отказывалась принять православную веру, и ссылаясь на это условие, отказывалась давать согласие на брак. Матильда точно знала – не только непосредственно от Николая – что и сам Государь был скорее против этой партии, чем за, но переговоры велись, время шло, а другой невесты у Николая не было…