Матильда. Тайна Дома Романовых

Директор не понимал сам себя, с одной стороны, ему очень хотелось, чтобы все действительно поскорей закончилось, Пьерина прокрутила свои фуэте, с другой – росло сожаление, что Кшесинской так и не удалось настоять на своем. Власов с агентами появился практически мгновенно, словно был не у себя в кабинете, а у входа в театр. Честно говоря, Иван Карлович даже жалел, что позвонил полковнику. Мог бы сделать вид, что не подозревает о приходе Кшесинской в театр.

Но, подумав об этом, он осадил сам себя: и что могло бы случиться – скандал? Это ни к чему. Да и как Матильда смогла бы выйти на сцену вместо Леньяни?

– Завтра же поставлю ее в роли невесты! – решил директор. Вспомнил, что следующий спектакль только через неделю, и поправил сам себя: – На следующей неделе. – Вспомнил Власова и добавил: – Если позволят…

Мотавшийся рядом Виктор присмотрелся к директору:

– Иван Карлович?

Что-то с ним не так…

Директор отмахнулся:

– За сценой смотри! – Мимо пропорхнула стайка лебедей. Иван Карлович привычно умилился: – Красавицы вы мои! Прелестницы!

Но прежнего восторга в голосе не слышалось, напротив, было слишком много беспокойства.

– Где Леньяни?! Скоро ее выход. Скажи, чтобы напомнили!

Виктор исчез, выполняя приказ директора, а на его месте возник тот, кого Иван Карлович хотел бы видеть меньше всего, – Власов собственной персоной.

Объясняться с полковником по поводу содержания в Петропавловке директору вовсе не хотелось. Потому на вопрос о том, как идут дела, поспешил заверить:

– Превосходно!

Мимо «пролетела» еще одна стайка лебедей, пришлось прижаться к стене, пропуская. Иван Карлович воспользовался этим, чтобы удалить полковника:

– Ах, вас могут толкнуть. Почему вы не в ложе? Из моей видно не хуже, чем из императорской. Пойдемте, я провожу. Через минуту выход госпожи Леньяни. Такая прелесть, знаете ли…

Но Власов уходить не собирался. Если Кшесинскую не нашли в театре, это не значит, что ее нет. И этот директор что-то елозит… Нет, успокоиться можно будет, только когда спектакль закончится. Власов дал слово императрице Марии Федоровне, что они Кшесинскую ни на сцене, нигде в другом месте больше не увидят. Пусть танцует, но исключительно в те дни, когда никого из императорской семьи в театре нет.

Мария Федоровна вовсе не собиралась мешать карьере Матильды, но не желала, чтобы балерина мешала семейной жизни Ники. Кшесинская получила свое, с нее хватит. Жесткость благородству не помеха.

А Власову оставалось выполнить приказ императрицы.

Он и выполнял…

За дверью в коридоре послышался голос Виктора:

– Госпожа Леньяни, поторопитесь, ваш выход!

Пьерина откликнулась из второй комнаты:

– Иду, иду-у…

Матильда торопливо прикрепляла к волосам головной убор.

Дверь дернулась, державшая ее палка тоже, но пока выдержала.

– Что это, князь, помогите открыть.

Покосившись на дверь, которую вот-вот просто выломают, Матильда поправила последнюю шпильку и выскочила в коридор, с размаху наткнувшись на ассистента.

Тот ахнул:

– Матильда Фе…

– Держите, – указала ему на дверь Кшесинская.

– Но как же?..

– Продержитесь полминуты.

– Меня уволят!

Но Матильда уже не слышала, спеша к выходу на сцену.

По пути ей пришлось юркнуть за спины выпорхнувших со сцены танцовщиц кордебалета, чтобы не попасть на глаза очередному агенту Власова, а потом и вовсе остановиться, соображая, что делать, потому что он сам стоял у кулисы рядом с Иваном Карловичем.

Оставался один вариант – попытаться обежать вокруг, чтобы выйти с другой стороны, но, прислушавшись, Матильда поняла, что не успеет, к тому же в конце коридора послышался шум – Леньяни явно вырвалась из гримерки. Оставалось одно – проскользнуть на сцену прямо перед носом у Власова.

Ее саму уже увидел и замер в ужасе Иван Карлович. Но деваться некуда, Матильда побежала к сцене.

– Госпожа Леньяни, быстрей, ваш выход, – директор сделал вид, что не узнал.

До заветной цели оставался всего один шаг, когда стан Кшесинской вдруг обхватили сильные руки Власова:

– Госпожа Кшесинская, я вас ждал… Не вздумайте разбить мне нос еще раз.

Директор стоял навытяжку, понимая, что все пропало. А мимо них пробежала Леньяни, на миг остановившись и сунув кукиш прямо под нос Матильде:

– Вот тебе!

Власов невольно расхохотался:

– Ну и цветник у вас, Иван Карлович. Держите эту розу, я хочу посмотреть, как будет танцевать Леньяни.

Теперь стан Матильды обхватили руки директора. Она стояла, кусая от досады губы. Столько усилий, чтобы все сорвалось в последнюю минуту!

А на сцене Леньяни раскланивалась перед исполнением своей вариации, публика, зная, что сейчас последуют знаменитые фуэте, устроила итальянке овацию. Пьерина любила и умела принимать восторг зрителей, она все кланялась в разные стороны, особенно низко и старательно в сторону царской ложи.

Пользуясь шумом и овациями, Иван Карлович вдруг прошипел:

– Сопротивляйся.

– Что? – не сразу поняла его Кшесинская.

– Чего стоишь, дура?

В следующее мгновение от сильного толчка Матильды он просто полетел на Власова, опрокинув того на пол. Из-за бурных аплодисментов публика происшествия за кулисами не услышала.