Матон

— Ты знаешь, что он сделал? — спешу сообщить новости про его друга. — Он воткнули в меня шприц с иглой, и я отключилась! — беру с прикроватной тумбочки пластиковый стаканчик и кидаю в Оса. Он, естественно, уворачивается.

— Да, после того как она грозилась снести всем нам башку с пистолетом в руках, — Энджел вставляет свои пять копеек.

На лице Миши удовлетворенная улыбка.

— И еще она прострелила пол, едва не задев мои ноги! А утром разбила чайник об одного из моих парней. — Ос жалуется, как мальчишка!

— Ябеда!

— Ну с такой женщиной я теперь ничего не боюсь, — Притягивает меня и целует.

— Черт возьми! — я подскакиваю, — где Феликс?! Он приезжал ночью.

— Да, Эмилия и его чуть не грохнула в коридоре.

— Знаю, он говорил мне. — Миша открывает шипучку жадно глотая черную жидкость.

— Как это говорил? — я уже ничего не понимаю.

— Он не враг.

— Неужели? — Энджел вскидывает брови.

— Я уже все сказал тебе по этому поводу! — Энджел отворачивается, вижу, он не согласен, но спорить с Матоном нет смысла.

— Значит это не он в тебя стрелял? — Мотает головой. — О господи, а Биалис? Он жив?

Все, трое молчат. Миша недовольно вздыхает, кивает. Но я чувствую, что у него дела обстоят хуже, чем у зверя.

— Ос, собирай ребят, едем домой.

— Ни за что, тебя только вчера прооперировали! — он спятил!

— Я в сознании, говорю и дышу, стало быть, я в порядке. — Поднимается, но понимает, что абсолютно голый, опять облокачивается на подушку, мы все хихикаем от его недовольного лица.

— Эмма, найди мне одежду.

— Нет.

— Я все равно встану и уйду, в ней или без.

Мне давно пора понять, что этот человек никогда не шутит.

Выхожу в коридор в поисках медсестры. Но в холле натыкаюсь на заплаканную женщину. Она поднимает на меня глаза полные надежды, но разочарованно их опускает. Через секунду вновь смотрит на меня.

— Официантка?

— Простите? — я в вечернем платье в больнице, о чем она?

— Ты приходила за Борей в мединститут.

— А вы? — растерянно бормочу под нос.

— Биалис, владелец больницы, мой муж.

— Господи. Тома? — она кивает.

— Ты значит с ним, с Медведем. — Она разочарованно мотает головой. — Уходи пока не поздно. Иначе твоя жизнь превратится в мою.

Я все еще не верю в происходящее. Матон, это Миша, мой милый толстячок Миша, спасший когда-то мне жизнь! Почему же он мне не рассказал, зачем таил так долго!

— Все будет хорошо, он сильный, он справится… — только и смогла вымолвить я.

— Надолго ли…

— В смысле?

— Хочешь, как и я всю жизнь трястись от страха? Тебе было мало той ночи, пятнадцать лет назад?! А вчерашняя вечеринка понравилась? Гарантирую тебе несколько подобных в году.

— Тома! — мы оглядываемся, Медведь где-то раздобыл одежду.

Вижу ее глаза и пугаюсь, она с таким презрением смотрит на Мишу, словно в нем заключается все зло мира. Тут же отстраняюсь. Он никого не заставляет быть рядом с ним. Ну за исключением разве что меня, да и я уже тут по своей воле.

— С ним все будет хорошо, он справится, верь мне. — Миша убедителен как никогда.

— Господи, как же я вас ненавижу! — Она шипит, изливая на него всю свою боль. — Тебя и всех этих уродов. — Оглядывает Энджела и Оса. Они молодцы, не реагируют. Даже я не смогла бы промолчать, они не уроды! — и ее втянул в свою жизнь! Она сбежала однажды, и все эти годы я завидовала ей, что она смогла.

— Я не сбежала. — Я не сбежала, я ушла, думая, что у Миши есть жена.

— Тамара, клянусь тебе своей жизнью, он скоро будет дома, живой. — Тон зверя настолько выдержан, что мне становится не по себе.

— И опять все по новой… — в ее голосе безысходность.

Я подхожу к зверю, встав под его плечо. Такая жизнь мне по вкусу больше прежней, по крайней мере, я чувствую, что нужна.

Дома я сразу отвела зверя в спальню, вызвав Аллу на подмогу. С ней он не спорит, я бы даже сказала, что он трепетно относится к этой милой старушке. Интересно, кто она ему…

Всматриваюсь в Матона, в голове все еще крутятся слова Томы. Господи, этого не может быть.

Медведь пытается лечь, сбрасываю по пути больничную рубашку.

— Миша?

Слегка наклонил голову в бок, подзывает к себе. Я сажусь на край кровати, смотря по новому на этого уже ставшего родным, человека.

— Ну, здравствуй, Эмма.

— Не может быть. Ты же…

— Да, я немного похудел, — смеется, и я вновь ловлю эту улыбку, которую он показал мне лишь однажды. Она переносит меня в ту страшную ночь, когда он спас меня от Рафаэля и Сэма.

— Но глаза? Разве они были такими черными раньше?

— Не знаю…

— Когда ты понял, что это я?

— Я всегда это знал. Присматривал за тобой, пока ты жила в Питере.

— Как это присматривал? А?

— Мои люди доставали для меня информацию о тебе.

— Но почему…

— Не забрал тебя раньше?

— Да.

— Эмма, то что сказала Тамара… Он права, отчасти… Моя жизнь только недавно стала относительно спокойна.

— Это ты о вчерашнем? Или о падении вертолета? Тогда я боюсь даже представить противоположность твоей стабильности.

Матон не ответил. Взял за руку и просто смотрел. Сердце затрепетало, когда я увидела такой его взгляд.

— Миша…

— М..

— Это ты подарил мне ту мыльницу?

Удовлетворительно кивнул, погладил по голове.

— А в баре? Что произошло, почему именно тогда?