Матрица бунта

Шаргунов — воплощение поколенческой энергии преодоления. Он взрывает, опротестовывает современные реалии — возможностью их преображения. Есть, впрочем, опасность, что миссия перекопа современной идейной почвы сделает многообещающего писателя гробокопателем, из имиджевых и миростроительных соображений зарывшим свой талант. Официальная, толстожурнальная литература приняла его как автора идеологической повести-проекта «Ура!» (более лиричная и чисто художественная повесть «Малыш наказан» опубликована только в сборнике премии «Дебют», а потому журнальной публике до сих пор мало известна) — не это ли сориентировало Шаргунова на самоутверждение не через образы — через лозунги? Художник, превратившийся в идеолога, переплавивший образы в однозначные штампики, — судьба слишком трагичная, чтобы пожелать ее молодому писателю.

В автобиографической повести «Вспять» лауреат премии «Дебют» прошлого года Александр Грищенко преодолевает факты. Реалии детства и родного дома, воспоминания и предания семьи втекают в поток земного времени, высыпаются крупинками песочных часов, так что вся повесть смотрится развернутой метафорой сыпучести, бегучести, невозвратимости нашего бытия.

Лучшее произведение молодой петербурженки Ксении Букши — повесть «Аленка-партизанка» — один из примеров символического реализма. Секрет здесь в образном сближении миров: современно-молодежного, русского народного, авторского мифологического. Повесть манифестирует взгляд нового поколения на революционные мечты о преображении мира. Революция в изображении Букши раскрывает вечную поэзию и трагику юности, молодой воли к красивому, святому, свободному — и крысиное злорадство старушки-жизни, которая всегда готова противопоставить преображенческому импульсу обязаловку голода и немощи, страха и несвободы.

Достойный образец нового реализма представляет и молодая писательница (а также публицист, критик и идеолог нового поколения) Василина Орлова. Этот автор художественность именно что выдерживает — пишет на тонких гранях публицистики и повести, мысли и метафоры. В ее произведениях (возьмем хотя бы повесть «Вчера» из одноименного сборника) реалии нашей жизни отчетливо узнаваемы, часты и прямые высказывания на тему происходящего — однако энергия авторской мысли не обездвиживает образы, и герои смотрятся не показательными типажами, а неуловимыми в своем многообличье людьми. Орлову, не в пример иным молодым реалистам, читаешь ради читательского удовольствия, а не для того чтобы узнать «правду» о поколении. Автор умеет трактовать предметы, по-своему видеть окружающий мир, и оттого от ее прозы остается ощущение упоения живым моментом богатого и на горе, и на радость бытия, благодарности за него и решимости длить свой, непохожий ни на какие другие, путь через обширное разногорье жизни.

В свое время, помнится, Андрей Немзер сурово отчитал Сергея Шаргунова за манифест «Отрицание траура», осудив «тех опытных (и куда более аккуратных в собственных суждениях) профессионалов, что пестуют подобное словоблудие, дают индульгенции за “правильное направление” и невольно приучают сравнительно молодых литераторов к безответственному “учительству” и самоупоенному высокомерию»[100]. Смиренно встать в очередь за строгими напутствиями именитого критика мешает одно соображение: кто, если не сами молодые литераторы, заинтересован в формировании эстетической и мировоззренческой идеи своего творческого поколения?

(Опубликовано в журнале «Октябрь». 2005. № 5)

Пророки второй оси

В тот момент, когда народ потерял ориентиры, у нас почти не нашлось духовных авторитетов, взявших на себя миссию внесения ясности в помраченное сознание масс.

Евгений Ермолин. Реабилитация свободы

Почему не я? Почему не много еще кто? Ведь в пророках, чудотворцах и мессиях никогда недостатка нет; неблагополучие в воздухе — и вот они, легки на помине.

Павел Мейлахс. Пророк