Матрица жизни на Земле

– А ведь здорово, что я вижу лишь один материальный глаз, а не вижу одновременно глаз водный, глаз эфирный и глаз временной! А то бы совсем запутался… в этих четырех глазах! Если бы я был йогом и мог бы видеть все это… я бы не смог быть хирургом. Хирургия, она ведь точности требует!

Четыре глаза

Операции шли хорошо. Все у меня получалось. Четвертой по счету пациентке я планировал сделать особо сложную операцию. Я, естественно, немного волновался, и, когда моя анестезиологическая бригада давала ей наркоз, я внутренне собирался, сидя на стульчике и по хирургически выставив перед собой сцепленные руки в перчатках. Мои операционные сестры – Оксана и Света – хлопотали вокруг операционного столика, раскладывая инструменты.

– Эрнст Рифгатович! А-у-у! – окликнула меня Света. – Вы что-то совсем в себя ушли! Все нормально?

– Нормально, Света, нормально. Собираюсь внутренне… А если сложный подход к зрительному нерву будет?! А если все под левую руку попадет?!

Мои операционные сестры

– Что особенного?! Каждый день так бывает! Всегда же хорошо получается! – перебила меня Света.

– У нее, – я показал на уснувшую под наркозом молодую женщину, – зрение еще вполне приличное, но оно прогрессивно падает, и она вскоре ослепнет… без операции на зрительном нерве. А вдруг неудача! А вдруг дрогнет рука! Я должен сработать безошибочно… без права на ошибку.

– Глаза у нее большие… удобные для операции… – подметила Света с успокоительными интонациями в голосе.

– Так-то оно так…

– Ой, ой, Эрнст Рифгатович, скажите лучше, что она вам понравилась! Вы ведь перед операциями никогда не волнуетесь! А что? Очень даже интересная женщина! – кинула Света и начала обмазывать зеленкой правую половину лица пациентки.

Скажу честно, что операция у этой пациентки получилась у меня очень хорошо. Смачно так получилась. Шовики особенно красиво легли – ряд в ряд.

Когда операция закончилась, я сказал своим операционным сестрам:

– Девчонки, давайте пятого человека брать сегодня не будем, а! Завтра возьмем. Выплеснулся я что-то на этой операции! Уж очень хотел идеально сделать.

– Ну… понятно, – саркастически покивала Света.

Из-под зеленки на меня смотрел ее глаз, излучающий счастье

Когда эта женщина вышла из наркоза, я подошел к ней. Из-под зеленки на меня смотрел ее глаз со швами, который излучал счастье. Я тоже был счастлив.

– Мне кажется, вы не ослепнете. Операция получилась хорошо. Через месяц надо будет прооперировать еще и второй глаз, – сказал я. – Вы не ослепнете!

– А я в этом уверена, – ответила она и попыталась на каталке гордо вскинуть голову с обмазанным зеленкой лицом.

Несколько дней назад эта женщина, приехавшая из далекого российского города, попала ко мне на консультацию. Ее, плохо видевшую, сопровождала другая молодая женщина – очень красивая и со вкусом одетая. Когда я посмотрел глаза этой пациентки и стал рассказывать ей о сути предстоящей операции, я обратил внимание на то, что ее плохо видящие глаза аж светятся. Какой-то приятный блеск был в ее глазах. Было такое ощущение, что ее глаза излучают какую-то теплую энергию.

Как трудно, порой, оперировать прекрасные глаза

Я перевел взгляд на женщину, которая сопровождала эту пациентку. Она, сопровождавшая, была и в самом деле хороша: прекрасная прическа, изящная шея, уютная грудь, тонкая талия, сочное расширение ниже талии с элегантным переходом в ноги тридцать пятого размера. Но она, сопровождающая, тем не менее… проигрывала в красоте моей пациентке, у которой, несмотря на природную стать и со вкусом подобранную одежду, имелись некоторые дефекты фигуры, да и лицо имело грубоватые черты. Но глаза, глаза моей пациентки… они были так прекрасны, что я… даже как-то задрожал, представив, что вскоре мне придется резать их.

Четыре глаза смотрели на меня

Я нагло, пользуясь положением глазного врача, стал оценивающе смотреть в глаза то пациентки, то сопровождающей, то пациентки, то сопровождающей, то… Четыре глаза смотрели на меня.

Сопровождающая, имея хорошее зрение, первая заметила, что уважаемый профессор начал разглядывать глаза не только слепнущей подруги, но и ее собственные. Она слегка наигранно приподняла подбородок и бросила на меня взгляд.

А я, не обратив внимания на этот взгляд, продолжал мотаться своими глазами по глазам пациентки и сопровождающей. Мотался, мотался и домотался до того, что пациентка, несмотря на плохое зрение, тоже заметила, что я смотрю на ее глаза не как на объект операции, а как на глаза женщины.

О, как вспыхнули ее глаза! О, как они заблестели! Ей, уже, наверное, смирившейся с тем, что светлое счастье быть женщиной уже позади, а впереди только «темное будущее», это было, наверное, особенно приятно… тем более, ей сказали, что надежда есть.

– А вы, я чувствую, оптимистка, – проговорил я, обращаясь к пациентке и удивляясь тому, что в ее тяжелом положении она не потеряла блеска в глазах и продолжала оставаться женщиной, которая привыкла нравиться мужчинам.