Матрона

Все решилось, и Матрона, избавившись от необходимости выдумывать что-то, врать, облегченно вздохнула, но вздохнула еще и потому, что ей не хотелось так вот разом расстаться с Доме и его женой.

К ним подошел Солтан. За ним – Венера, а за ней – Ната и Чатри. Венера тоже решила остаться и пришла проводить Солтана.

– О, чтоб я пала жертвой за вас, – сказала Ната, обращаясь к Доме и его жене, – не такие вы гости, чтобы мы так просто отпустили вас!

– А почему мы должны отпускать их? – улыбнулся Чатри. – У нас дома нет, что ли, некуда пригласить?

Матрона все время думала о том, как бы зазвать сына к себе, но почему-то не могла решиться и теперь насторожилась, боясь, что Чатри перехватит его.

– Нет, нет, зачем же идти так далеко? – сказала она. – Наш дом – вот он, рядом.

Доме пытался сопротивляться:

– Неудобно после поминок идти еще куда-то.

– А разве мы куда-то идем? – упрекнула его жена.

Он понял свою ошибку и поспешил исправиться.

– Пойдем, – он взял Чатри за руку, – посидим немного, поговорим.

– Вы идите, – сказал Чатри. – Я чуть позже приду.

Войдя в дом первой, она огляделась наскоро и осталась довольна: чистота и порядок, даже воздух стал другой. Никто и подумать бы не смог, что еще утром здесь все было перевернуто вверх дном. Хорошо, что Доме не видел этого. “Теперь он знает дорогу домой и будет приходить сюда, – радовалась она, – будет приходить, когда меня уже не станет. И, придя, будет вспоминать меня. А человек и жив-то до тех пор, пока его помнят”.

Она постелила скатерть, усадила всех за стол. В доме кое-что осталось после ее отъезда – вино, сыр, соленые огурцы, – но не было хлеба, и она рассердилась на себя за то, что не подумала об этом раньше. Хотела сказать Нате, но та вела себя, как гостья, а гостей не принято тревожить просьбами. Выручил появившийся Чатри: он принес хлеб и вареное мясо. Стол сразу преобразился, и Солтан не замедлил высказаться по этому поводу:

– Похорошел наш стол!

– Дай Бог долгой жизни тем, благодаря кому мы сидим за этим столом, – сказала Матрона, глянув на Доме и его жену. – Пасть бы мне жертвой за них…

Чатри принял ее слова на свой счет и, смутившись, сказал:

– И дом, и стол украшают такие люди, как Доме. Матрона, скажи тост в его честь.

Она подняла полный рог.

– Пасть бы мне жертвой за вас! – повторила она с чувством. – Вы теперь знаете дорогу в этот дом, и двери его всегда будут открыты для вас. Дай Бог, чтобы и после меня вы не дали ему опустеть… В моем возрасте уже поздно загадывать что-то на будущее, и я прошу об одном: когда меня не станет, пусть двери этого дома время от времени открываются для вас самих и для ваших гостей… Вы можете отдыхать здесь летом. Будете приезжать сюда с детьми… У меня никого нет, кроме вас, вы вернули меня к жизни, наполнили радостью мое старое сердце. Кому же, как не вам, я могу оставить свой бедный дом? Чатри, ты всегда был мне хорошим соседом, поэтому прошу тебя, послушай. Я уже стара, и если меня не станет, помни: никто не имеет права на мой дом, кроме Доме и его семьи. Чатри, Ната, пасть бы мне жертвой за вас, прошу еще об одном: и после меня любите их, как своих детей, как кровь и плоть свою, не забывайте мою просьбу. Они согрели мне сердце на старости лет, и дай Бог счастья им самим и их потомству… А болезни их пусть перейдут ко мне, – боясь расчувствоваться вконец, она выпила и перевернула рог, показав, что он пустой.

– Матрона, – сказала Ната, – ты так говоришь, будто завтра тебя уже не будет в живых.

– Кто знает, когда придет мой час? – ответила Матрона. – Лучше успеть, чем опоздать.

– Перестань, – смущенно проговорил Доме, – неужели ни о чем другом нельзя поговорить?

– Матрона ничего лишнего не сказала, – заступился за нее Чатри. – Когда она еще приедет сюда, а высказаться-то нужно. Пусть она живет долго, но обычай есть обычай. Родственники и односельчане должны знать, кому она оставляет свое имущество… Доме, – продолжил он, – благодать этого дома исходит от Матроны, и если ей так угодно, дай Бог, чтобы ты и твоя семья не дали оступиться этому дому. Матрона надеется на вас, и дай Бог, чтобы вы оправдали ее надежды… Будьте счастливы, и да продлятся ваши дни.

– Не бойся, Матрона, – улыбнулась жена Доме, – этот дом никогда не оступится.

– Пасть бы мне жертвой за тебя, – Матрона склонила голову к ее плечу.

Чатри же и Ната поняли жену Доме по-своему. Им было неприятно, что чужой человек в чужом селе вдруг предъявил свои права на чужой дом, и они замолчали, насупившись. Доме тоже мало что понял и удивленно смотрел на нее.

Чтобы отвлечь их от дурных мыслей, Матрона наполнила рог. Выпив, Доме сказал жене:

– Пора ехать.

– Не спешите, – взмолилась Матрона, стараясь хоть немного еще задержать при себе сына – вам же не пешком идти. Посидите еще.

Жена Доме поняла ее.

– Матрона, – подмигнула она, – дай ему выпить полный рог из своей руки.

Доме подивился своей жене, но ничего не сказал, лишь покосился недоуменно.