Матросская революция

Не менее важной темой обсуждения о роли Балтийского флота в событиях Октября 1917 года является отношение к символу Октября — выстрелу «Авроры». Несмотря на то что по причине принципиальности вопроса, выявившейся буквально в первые часы после выстрела, и нападок правых экипаж крейсера опубликовал в «Правде» уже через день после восстания заявление о холостом характере выстрела, объяснив его сигналом для судов на Неве, призывающим «к бдительности и готовности», споры об этом, время от времени разгорались на протяжении всего советского периода. Причиной их были взгляды не противников Октября, а его сторонников. В ходе дискуссий в советской печати с ссылками на заявление авроровцев невозможность боевого выстрела подтверждалась разного рода военно-техническими факторами: недопустимо острым углом траектории обстрела Зимнего дворца, отсутствием боезапаса у кораблей в ремонте и др. Однако силу этим аргументам придавали не столько военно-технические детали, сколько то, как «холостой выстрел» работал на концепцию «руководящей роли партии» восстанием. С одной стороны, он лучше, чем «боевой выстрел», соответствовал версии «сигнала» «ленинского плана вооруженного восстания», особенно если версия о «сигнале» подкреплялась какими-нибудь аргументами, вроде нежелания большевиков разрушать выдающийся историко-архитектурный памятник России. С другой стороны, он все-таки размывал концепцию руководства большевиками вооруженным штурмом Зимнего дворца. В других выявленных достоверных фактах выстрелов боевыми снарядами по дворцу, необходимых для концепции «штурма» (со стороны Петропавловской крепости, где стрельбу тоже начали матросы), еще менее просматривалась руководящая роль большевиков, и они были не известны массам. Тем не менее массовое сознание, во многом благодаря заинтересованности ветеранов революции, в том числе и во властных структурах, упорно не хотело признавать холостой выстрел «Авроры» таковым. Выстрел «Авроры» из носового орудия в советской литературе, особенно в художественной, стал именоваться «залпом» (хотя «залп» возможен как минимум из двух орудий). Особенно заметная дискуссия по этому поводу в советской печати имела место в первой половине 60-х годов. Возможно, на ее окончание тогда повлияло недовольство, высказанное Л.И. Брежневым на заседании Политбюро ЦК КПСС 10 ноября 1966 года, трактовкой историками залпа «Авроры», как холостого выстрела. Вождь пожелал, чтобы «Аврора» стреляла боевым, и историки взяли под козырек. Вопрос с выстрелом легендарного крейсера на несколько десятилетий был закрыт.

В постсоветское время дискуссии по поводу выстрела «Авроры» вновь стали появляться на страницах печати. Одна из последних заметных таких дискуссий была в связи с мнением о выстреле, высказанным историком С.Н. Полтораком, считающим его военным сигналом, который подавался регулярно для сверки времени. Оно было подвергнуто обоснованной критике представителями флотской общественности. Но данная критика, будучи решительно направленной против нового мифотворчества, явно недооценивала старое. Так, другой военно-морской историк, В.Д. Доценко, за основу развенчивания мифов о боевом выстреле взял мемуары такого компетентного и смелого автора, как Н.А. Ховрин, который еще в сталинские годы высмеивал сочинителей «залпа» и приобщавшихся к нему «героев». Но даже Н.А. Ховрин и другие ветераны-матросы, прекрасно знавшие действительные события и недовольные происходившей вокруг них фальсификацией истории, недооценивали причины мифов, порождавшихся исторической значимостью революционных событий, участниками которых они были сами.