Матушка-Метелица. Рождественская сказка

– Ладно, подружки дорогие, будет вам как-нибудь и такое угощение, а пока, выбирайте – чай пьём да беседу ведём, или по болоту скачем?

– Конечно по болоту.

– А мы не провалимся?

– Это с нами-то? – И Кикиморы, подхватив Басю со Стасей, вмиг оказались на заснеженном болоте.

– Что, наша перина побольше Хозяйкиной будет?

И пошли вчетвером с визгом и хохотом перелетать с одной пружинящей под ногами кочки на другую.

– Глянь-ка, – смех разом оборвался, разъяренные Кикиморы зависли в воздухе и глаза у них зелёным огнём полыхнули, – опять она нам вешки порушила!

И впрямь, на снегу тут и там валялись выдернутые и поломанные жерди.

– Или она решила, что мы сдачи дать не сумеем? Так мы и сдачи дадим и довеску добавим!

– Дорвётся она у меня, ой дорвётся – так синяками изрисую, никакой Леший не защитит!

– Кто "она"-то? Поймали вы, кто на вашем болоте всё портит да ломает?

– Поймать не поймали, а кто нам гадости исподтишка творит, сообразить сумели.

Кикиморы наконец-то чуть успокоились и опустились на землю.

– Есть тут одна такая – пани Заболотная, а попросту – Унылая Болотница. Уж таким милым прозвищем её учёные люди назвали.

– И кто она такая, эта унылая пани?

– Пани Ядвига-то?

– Пани Ядвига? – так мы ж её знаем, она нам уже дважда на дороге попадалась.

– К себе звала.

– В подруги набивалась.

– Вы с ней, девочки поосторожней – умеет она морок навести, и не захочешь, а поверишь.

– Явилась она в наши края года три назад – такая вся из себя беззащитная, судьбой и людьми обиженная.

– Вот-вот, беззащитная как трава повилика – то к одному притулится, то о другого обовьётся: – "Ах, я такая слабая, мне так нужна помощь."

– И кинулись все ей помогать – кто накормит, кто напоит, а пан Леший под крышей своей уголок дал.

И стал бледный цветочек повилика корешки пускать и вверх тянуться.

– А заодно всё крепче и крепче вокруг своей опоры обвиваться.

– Стала пани Заболотная слухи всякие распускать, а особенно про тех, кто ей поперёк дороги встал.

– Ну а больше других дорогу ей Матушка-Метелица заступала.

– Почему?

– А потому! Потому что любили друг друга Леший и Метелица. Так сильно любили, что признаться не смели.

– А Болотнице нашей пан Леший приглянулся – нет о любви и речи тут никакой, зато Леший в наших краях – фигура видная. Вы не глядите, что он в плечах неширок, тут по нему столько русалок да луговых плясуний слёзы проливало – начнёшь считать, со счёту собьешься. Престижно такого кавалера заиметь. Ну, и Поляна Заветная – чем не лакомый кусочек.

– И стала пани Ядвига ему про Матушку-Метелицу всякие гадости говорить.

– И он поверил!

– Да грош ему цена, коли поверил!

– Вы, девочки не кипятитесь, вы слушайте. Она ведь не просто говорила, она туман ядовитый в душу напускала. Тут и не хочешь верить, а верится.

– Уж что она ему пела, никто не знает, только стал он худеть да чахнуть да Матушки Метелицы сторониться.

– А потом и вовсе словно возненавидел – и имени её при нём произнести было нельзя.

– Так и прибрала пани Заболотная его к рукам.

– Дом его вы видели?

– Видели – хибара-хибарой, у нас свиньи лучше живут.

– А ведь был терем в два венца, не хуже того, в котором вы сейчас живёте.

– У Лешего дом – как часть его души. Что с душой творится, то и с домом.

– Ну, а каково Матушке-Метелице, вы и сами видели.

– А как же ему глаза раскрыть? Неужели не пытался никто?

– Пытались, как не пытаться, да толку нет. Ведь подобный морок сродни колдовству, а против колдовства, не зная как подступиться, лучше не соваться, только хуже сделаешь.

– Вот и замела теперь Хозяйка все пути-дороги к Поляне. И зима вокруг её терема летом смениться не может.

– А Леший совсем бирюком стал, ходит по лесу как слепой, на деревья натыкается. Будто вынули из него что.

– И никак им помочь нельзя? Неужели никто выхода подсказать не может?

– Так не слышит он никого, только злится… Уж как к нему подступиться не пытались.

– Разве что Сову спросить? Она здесь в лесу всех мудрее.

– Так пойдёмте к сове!

– Какое "к Сове", вам уже возвращаться пора. А вот на той неделе…

– Хорошо, значит, на той неделе сразу к Сове идём.

– А вешки-то она зачем выдёргивает?

– Вешки… Это она хочет у нас наше болото оттягать.

– Выжить нас пытается.

– Мол, болото это – её законная вотчина, наследная, отцом-матерью завещанная, а мы его у бедной-несчастной отняли, словно кусок изо рта.

– Хуже всего, что верят ей многие. Кто раньше другом-приятелем звался, чай здесь за столом пил, пирогами угощался, вдруг косо глядеть стал, с ним поздороваешься, а он нос воротит, словно и не знал никогда.

– Обидно!..

– А того эти дурни не понимают, что если уйдём мы отсюда, пропадёт болото.

– Чем кикиморы от болотниц отличаются, знаете?

– Откуда?

– Мы, кикиморы, болото своё холим да лелеем, тропки тропим, мостки наводим, огоньками летучими дорогу освещаем, чтобы беды никакой не допустить.

– А болотницам грязь да запустение по душе. Они ключи подземные тиной забивают, вешки рушат, камыш сушат, огоньками прохожих в трясину заманивают.

– Вот и об этом надо бы с Вашей Совой поговорить.

Потянулись дальше дни за днями. Как-то сама Матушка-Метелица с девчатами о доме разговор завела: