Матушка-Метелица. Рождественская сказка

– Пани Зося! Пани Зося! – прокричали Бася и Стася.

Но и им никто не отозвался.

Только внезапно из глубины леса вылетела огромная рогатая сова и, едва не задев девочек крылом, сделала круг над поляной. Потом взгромоздилась на дубовый сук, молча глянула круглыми глазами и исчезла, будто её здесь не было.

– Тётушка Сова!

– Тётушка Зося!

Но сова больше не появилась.

Зато из дупла выглянула старуха в платке, над морщинистым лбом рогатым узлом завязанном, покачала головой и тоже исчезла.

Вздохнули Кикиморы:

– Пошли домой, красавицы, не хочет старая Зося с нами разговаривать.

Только обернулись – а на тропке молодая крестьянка стоит в длинной клетчатой панёве (вид юбки с запАхом), в овчинном полушубке коротком, до бровей тёплым платком укутанная:

– Ну, кому здесь старая Зося понадобилась?

Бася и Стася сами не заметили, как оказались в дупле. Впрочем, какое дупло!– Огромная комната с четырьмя овальными окнами на каждую сторону света, с высокими книжными шкафами вдоль стен, с коваными сундуками и резными лавками, с тяжёлым непокрытым столом в чернильных пятнах, с четырьмя крутыми лестницами по углам. И только никаких дверей в комнате не было.

Пани Зося кинула полушубок на сундук:

– И вы раздевайтесь, или особого приглашения ждёте?

Угощать я вас ничем не собираюсь, так что сдоб да плюшек не ждите, не умрёте за пару часов с голоду, а то знаю я вас – просидите за столом до звёздной поры, а у меня ночью дел невпроворот, не до разговоров мне будет.

С чем пришли да зачем, можете мне не рассказывать – я и так всё знаю.

Непростое дело вы затеяли. Может, лучше я помогу вам тропу в Верхний мир открыть? Ещё денёк-другой и наступит полная луна, а при полной луне каких-только чудес не случается…

– Пани Зося, зачем вы так? Неужели мы должны Матушку-Метелицу в беде бросить?

– Да кто она вам, Матушка-Метелица? – чужая тётка, да и Леший не сват не брат.

Что молчите, насупились? Не согласны?

Ну, тогда слушайте. Для начала надо вам понять, кто же она такая, эта пани Ядвига.

– Болотница.

– Правильно, болотница. А что это за зверь такой – "болотница"? Вот, даже Кикиморы и те не знают. А болотница на самом деле – это огромная пиявка. Может и не самая обыкновенная, да всё равно пиявка. Как к кому присосётся, пока досуха не выпьет, не отвалится.

И никаким колдовством, никаким волшебством ту пиявку не одолеть.

– Совсем-совсем никаким?

– Или всё-таки есть средство?

– Средство, может и есть…

– Так что это за средство, пани Зося?

– Может, за ним далеко идти надо?..

– А если чуть не на край земли? – пани Зося посмотрела на них испытующе.

– Ну так дойдём и до края земли…

– Ничего, ноги у нас крепкие.

– Это хорошо, что крепкие. Только идти никуда вам не придётся. Рядышком то зелье, на самом виду. На виду, да не всякий додумается.

– Что же это такое?

– Соль.

– Заговорённая?

– Самая простая, что в суп кладут. Но всего лучше та, которую Матушка-Метелица сама в солонку насыпала.

Возьмёте горстку, да все углы в её доме круто посолите, чтобы никакой морок в дом не мог проникнуть.

А потом надо будет взять соли побольше да посыпать замкнутым кругом по самому краю поляны. Ну, и наконец, надо, улучив момент, сыпануть горсть соли на саму разлучницу.

– И что будет?

– Откуда мне знать? – Я пиявок никогда не солила.

Первое, что сделали Бася и Стася, вернувшись в терем к Матушке-Метелице, достали полотняный мешочек и потихоньку отыпали туда немного соли. Им показалось, что этого маловато, они отсыпали чуток побольше. И ещё чуток.

Утром Хозяйка решила кашу посолить, да соли в солонке оказалось на донышке.

– Эй, бедокурки, где соль? Вы её случайно не рассыпали? А то ведь и рассориться недолго.

– Не, не рассыпали. Сами не знаем, куда она девалась. Хотели горбушку погрызть, а соли и нет почти.

– Прямо загадка какая-то… Ладно, сходите-ка, девицы в погреб, наберите в солонку соли из бочонка.

А девецам того и надо – что им теперь щепотками отсыпать, когда из полного бочонка хоть горстьми греби, никто и не заметит.

И едва Метелица за порог, Бася со Стасей развязали мешочек и пошли посыпать солью все углы, а всего больше под порог сыпанули.

После этого стала Метелица меньше грустить. Даже улыбаться начала. Снова вспомнила про вышивку и уже не кидала её, не комкала, не пыталась порвать нитки, а сидела задумчивая над пяльцами и узор под её руками то сверкал ледяным серебром, то мягко светился пёстрым луговым разнотравьем. И всё чаще ложились новые стежки на шёлковое полотно.

– Матушка-Метелица, а Матушка-Метелица!

– Ну, что вам ещё?

– А можно, мы по лесу пройдёмся, погуляем?

– Да гуляйте на здоровье, только чтоб в дом до темноты явились!

Бросили девочки уголёк в снег, тот покружился, попрыгал вокруг них, словно вырвавшийся на волю щенок, а потом покатился вперёд, расстилая среди сугробов ровную дорожку, только путь он на этот раз торил не к знакомому болоту, а через тёмный ельник, через светлый березняк, через речушку всю льдом скованную, по мостику горбатому, прямо туда, где кончалась зима и началось лето.

– Ну, теперь бы только нам никто не встретился.