Мавританская Испания. Эпоха правления халифов. VI–XI века

На следующее утро гости собрались у замка. Им не позволили войти всем вместе – пропускали только по одному, а коней уводили к задней двери, где им предстояло дожидаться хозяев. Во внутреннем дворе был выкопан большой ров, откуда брали глину, использованную при возведении замка. Рядом стояли палачи, и, как только входил очередной гость, меч опускался. Отметим, что этот жестокий план имел прецедент. В 611 году персидский царь, пожелавший отомстить темимитам, совершил нечто подобное. Бойня продолжалась в течение нескольких дней, и невозможно точно сказать, сколько людей было убито в тот день, вошедший в историю как День рва. Одни историки утверждают, что там погибло семьсот человек, другие – пять тысяч.

Солнце уже было высоко в небесах, когда лекарь, не видевший, чтобы кто-то из гостей выходил из замка, почувствовал тревогу. Он спросил у людей, собравшихся у входа и терпеливо ожидавших своей очереди, что случилось с теми, кто вошел в замок уже давно. Ему сказали, что они, должно быть, ушли через другие двери. «Странно, – сказал лекарь. – Я много часов ждал у задней двери, но оттуда никто не выходил». Потом его взгляд упал на дымку, поднявшуюся над крепостным валом, и он закричал: «Горе мне! Этот запах идет не от приготовления пищи, а от крови ваших убитых братьев!»

Толедо охватил ступор. Город в одночасье лишился своих самых богатых и благородных жителей, и в нем не нашлось человека, способного отомстить за День рва.

Глава 4 Хакам I

Бойня в Толедо произвела такое сильное впечатление на ренегатов Кордовы, что они хранили спокойствие в течение семи лет. Но в конце этого периода урок трагедии немного забылся, тем более что Толедо снова сбросил ярмо. В столице ренегаты и факихи, которые с каждым днем все больше сближались и подбадривали друг друга, стали проявлять беспокойство под кнутом хозяина. Султан, похоже, был настроен доказать им, что мятеж неосуществим. Он окружил город фортификационными сооружениями, которые теперь господствовали над ним, и постоянно увеличивал количество конных телохранителей, которых все называли немыми (mutes), поскольку они были неграми или другими иностранными рабами, ни слова не знавшими по-арабски. Но только такие меры оказались скорее провокационными, чем силовыми. Ненависть, испытываемая недовольными, все чаще проявлялась и в словах, и в делах, особенно на южных окраинах, где жило не менее четырех тысяч теологов – учителей и студентов. Горе солдатам, которые осмеливались в одиночку или маленькими группами появиться на узких извилистых улочках этого района. Их оскорбляли, били и даже убивали без всякой жалости. Даже монарх подвергался оскорблениям. Когда муэдзин с минарета объявил о наступлении часа молитвы, Хакам, в обязанности которого входило посещение мечети и выполнение привычных религиозных функций, слышал из толпы голоса: «Иди, помолись, пьяница!» Оскорбления раздавались регулярно, но властям никогда не удавалось найти зачинщиков. Однажды в мечети некий человек из низших классов рискнул оскорбить султана в лицо, и толпа стала аплодировать смутьяну. Хакам, удивленный и разгневанный тем, что его королевское достоинство посмели унизить, приказал казнить десятерых зачинщиков и вернул десятину, упраздненную его отцом. Но только ничто не могло сломить гордость и упорство жителей Кордовы. Народные трибуны продолжали подогревать их страсти. В столицу вернулся Яхья, который проповедями и даже одной только магией своей славы усиливал и направлял движение. Приближался кризис, и случай неожиданно ускорил его начало.

Был месяц рамадан (май 814 года). Странно, но арабские хронисты не единодушны, когда речь идет об этой важной дате. Одни относят восстание к 198, другие – к 202 году (по хиджре). Ибн аль-Аббар и Ибн-Аззари, к примеру, утверждают, что многие мятежники нашли убежище в Толедо, где тогда было восстание против Хакама. Но последнее неверно, если принять более позднюю дату. 198 год указывают Нуваири, Ибн аль-Кутийя и Макризи. Проповедники, используя пост, вселяли в сердца людей ненависть к султану. Однажды мамлюк потребовал оружейника на южной окраине, чтобы он отполировал его меч.

– Прошу тебя, подожди немного, – сказал ремесленник. – Сейчас я занят.

– У меня нет времени ждать, – ответил солдат. – Сделай то, что я прошу, немедленно.

– Ты слишком нетерпелив, – сказал ремесленник. – Все равно тебе придется ждать.

– Это мы еще посмотрим! – вскричал солдат, взмахнул мечом, и оружейник упал к его ногам мертвым.

Прохожие, возмущенные зрелищем, поняли, что пришло время покончить и с заносчивыми наемниками, и с распутным тираном, их нанявшим. Революционный энтузиазм очень скоро распространился и на другие городские окраины. Толпа вооружилась всем, что смогла найти, и направилась к дворцу, громко проклиная монарха, его приближенных, солдат, рабов и всех служивших ему людей, которые, понимая, что их ничто не спасет, если они попадут в руки толпы, поспешили укрыться во дворце.