Мажор на побегушках, или Жестокая дворянка (СИ)

— И ты молчишь?

— Невежливый ты стал, Егорка. Непочтительный, — пожаловался дед. — Раньше-то сказал бы: «Дедушка, отчего молчите?» Меня даже баре по имени-отчеству величают, потому как управляющий. А внук родной…

Он махнул рукой.

— Простите, дедушка, — послушно произнес Егор. Подыграть старику — невелик труд. — Это из-за удара по голове.

— То-то же, — строго произнес дед. — Так мы о чем?

— О завещании. Почему ты… вы… Почему вы Ульяне… э-э-э… Дмитриевне не скажете, что Жу…

— Цыц! — шикнул вдруг дед, прислушиваясь. — Идет кто-то.

Глухотой дедуля определенно не страдал. Или по сценарию так было положено.

— Петр Фомич, вы туточки? — раздался за дверью звонкий девичий голос.

— Заходи, Параша. Чего хотела? — отозвался дед.

— А, и внук ваш туточки, — сказала девушка, заглядывая в каморку. — Велено передать, что дохтур сюда не придет. Велено Егору в барский дом идти. Я провожу.

— Иди, Егорка, иди. Не заставляй ее светлость ждать, — подтолкнул Егора к двери дед.

Делать нечего, пришлось топать вслед за Парашей.

«Стожары… Это же усадьба так называется, — вспомнил вдруг Егор. — В Саратовской губернии».

И как только осознал это, бросило его в холодный пот. Уж больно странно! Ведь не его те мысли. Не его!

Перед доктором Егор предстал бледным, с дрожащими руками и колотящимся сердцем. Осматривали его в маленькой комнатке, заваленной шитьем, на расчищенной от тканей кушетке. И тщательнее, чем в районной поликлинике.

Врач прощупал пульс, причем держал Егора за запястья долго, за оба, и губами при этом шевелил, что-то про себя проговаривая. Потом рассмотрел язык и горло, ощупал всего с головы до ног, велев раздеться. Уложил на кушетку и простукал легкие и сердце, прощупал живот, заглянул в глаза, оттянув веки. Задал несколько вопросов, на все получив один ответ: «Не помню». И, покивав, велел одеваться.

В гостиную к Ульяне они вышли вдвоем. Та ждала, сидя поодаль от женщины, одетой в шелка.

«Жучка», — сообразил Егор.

Догадаться немудрено, внешне она походила на собачку из-за пышных буклей, напоминающих висячие уши спаниеля. Маленькая, темненькая, сухонькая, она втыкала иглу в ткань резко, порывисто, и так же шустро продергивала нить.

— Так-с, — сказал доктор. — Две гематомы на голове имеются, спереди и сзади. В остальном молодой человек вполне здоров.

— Он может путешествовать? — спросила Ульяна.

— Может-с…

«Шарлатан! — возмутился Егор мысленно. — А как же сотрясение мозга?»

— Я же говорила, милочка, что доктора вызвали совершенно зря, — сухо заметила Жучка.

— Я вправе самостоятельно принимать такие решения, — огрызнулась Ульяна. — Карл Львович, возьмите.

Она протянула ему какие-то деньги, достав их из кошелька.

— Благодарю. Я вас провожу, — продолжила Ульяна. И посмотрела на Егора. — И ты иди за мной.

Прощаясь с доктором на крыльце, Ульяна спросила:

— А с памятью что?

— Ах, амнезия… Так пройдет со временем.

— Какое облегчение, — пробормотала Ульяна. А после повернулась к Егору и вложила ему в ладонь какие-то монеты. — Купи себе что-нибудь из одежды. Самое необходимое. Деда не тревожь, я велела Василю тебя сопроводить. Показать, где что. А то заблудишься еще в городе со своей амнезией. Он у калитки ждет.

— Спасибо, ваша светлость, — усмехнулся Егор.

Навряд ли масштабы шутки таковы, что ради нее отстроили целый город. Наверное, сейчас все и закончится.

— Иди, чего встал. И учти, пропьешь деньги или потеряешь, велю выпороть. Я не шучу.

Егор поклонился ей в пояс и отправился на поиски калитки и неведомого Василя. Впрочем, тропинка, указанная Ульяной, не подвела. Познакомившись с парнем, почти мальчишкой, Егор шагнул за забор.

Поначалу дачный поселок казался странным, но все же он походил на дачный поселок. Но вот деревянные дома, прячущиеся за оградами, сменились каменными постройками, а по широкой улице в обе стороны чаще проезжали экипажи, запряженные лошадьми. На домах появились вывески, причем написанные по-старому, с «ятями». И люди, одетые старомодно, спешили по своим делам.

Молчаливый Василь вел Егора вперед, время от времени оглядываясь, не отстал ли он. А Егор и хотел бы что спросить, да буквально онемел от изумления. А когда в конце длинной улицы появились очертания Кремля и купола собора Василия Блаженного, от иллюзий и вовсе не осталось и следа.

Если это не розыгрыш, тогда… смерть?!

Глава пятая, в которой героиня узнает неприятные новости

Ульяна показывала горничной, какую одежду возьмет с собой в Стожары, да диктовала Петру Фомичу список вещей, что необходимо купить здесь, в Москве, когда в комнату бочком проскользнул взъерошенный Василь. Глаза у него были круглые, как два пятака.

— Что? — вздохнув, спросила Ульяна. — Что случилось? Говори.

— Я Егора там оставил… — Василь перешел на шепот, косясь на Петра Фомича. — На конюшне. Сеном прикрыл, авось, не заметят.

— Напился? — напряглась Ульяна.

Петр Фомич разочарованно крякнул, слегка побледнев.