Мазохизм смерти и мазохизм жизни

Вспомним классический текст Фрейда, в котором он показывает, каким образом архаическое Я, Я-удовольствие, «вбирает в себя предложенные объекты, поскольку они являются источниками удовольствия, интроецирует их и, с другой стороны, выталкивает из себя все, что внутри него становится поводом к переживанию неудовольствия…» (Freud, 1968, p. 38; курсив мой. – Б. Р.). Эта первичная проекция является источником внешнего объекта, формирует внешний объект: «Внешнее, объект, ненавистное в самом начале были идентичны» (ibid., p. 39). Для того, чтобы была возможна такая проекция, необходимы два условия: субъект (Я) и внешняя опора, на которую можно осуществить эту проекцию. Эта опора производится «объектом» Я-первоначальной-реальности, аутоэротического Я, для которого: «Внешний мир ‹…› не инвестируется интересом (в общем смысле этого термина), он безразличен ко всему, что относится к удовольствиям» (ibid., p. 37). Эта допроективная опора не является объектом в полном понимании этого слова, потому что в нее не инвестируют, она станет таковым лишь после того, как на нее будет произведена проекция. Такой тип проекции, которую мы пытаемся последовательно вывести, может ли он быть ответом на угрозу со стороны влечения к смерти?

Прежде чем ответить на этот вопрос, мы должны сказать о другом способе защиты, используемом архаическим Я, – галлюцинаторное удовлетворение желания. Мы говорим об этом здесь, потому что галлюцинаторное удовлетворение желания является также проективной защитой, чей «первичный» характер несомненен. Однако это проекция, которая, как и сновидение[25], является структурно отличной от проекции «плохого» вовне. Галлюцинаторное удовлетворение желания характеризует то, что оно является интроецированной и интроецируемой проекцией, в то время как проекция плохого (как в случаях проекции как механизма защиты) служат для того, чтобы Я переживал источник возбуждения как внешнее восприятие и защищался бы посредством барьера противовозбуждения (или избегания) от возвращения проецируемого. Другое отличие касается отношения к объекту: если проекция плохого формирует, как мы уже видели, внешний объект, то галлюцинаторное удовлетворение желания, проекция – интроекция формирует внутренний объект. Когда в статье «Метапсихология…» Фрейд говорит об интроекции хорошего «как о противопоставлении проекции плохого», мне кажется, что он таким образом говорит об интроекции галлюцинаторного удовлетворения желания и о восприятиях, связанных с опытом удовольствия. Проекция (две формы, связанные вновь) являлась, мне кажется, исключительной защитой первичного Я, когда речь шла о возбуждении либидинозного характера. Все это остается верным и после 1920 года или после 1924 (дата публикации Экономической проблемы мазохизма) при условии, что это относится к требованиям либидо, для которого характерна тенденция получить удовлетворение посредством объекта. Те же предположения Фрейд высказывает в статье «Отрицание», то есть в 1925 году. Однако мы должны вместе с ним спросить, может ли проекция быть для Я достаточной защитой от опасности внутренней деструкции, исходящей от влечения к смерти(Rosenberg, 1984).

б) Недостаточность первичной (первоначальной) проекции; мазохизм и субъективность

Проекция как защита от угрозы влечения к смерти служит для перенаправления вовне «самых больших частей влечения к смерти» (Freud, 1973b, p. 26–27). Позднее мы вернемся к специфическому характеру такой проекции. Но если «самая большая часть» проецирована, остается, говорит Фрейд «другая часть, которая не осуществляет подобного переноса вовне, она остается в организме и либидинозно связывается там с помощью упомянутого сопутствующего возбуждения. В нем мы должны признать первоначальный эрогенный мазохизм» (ibid., p. 291).