mc^2 (СИ)

– Шерлок, ты неисправим.

Холодный голос эхом отскакивает от трех таких же холодных стен и путается в холодных прутьях решетки.

– И тебя туда же, Майк, – Шерлок сидит на полу, прислонившись к стене, и вертит в пальцах незажженную сигарету.

Зажигалку у него отобрали вместе с мобильным и набором отмычек. Неважно, он мог бы открыть этот замок и так, но тогда все будет бессмысленно. Он мог бы сбежать, а мог сделать так, чтобы его не поймали. Это всего лишь травка из подполья за мелочь, которая ему совершенно не нужна. Но ему нужно это. Майкрофт в этой влажной тесной конуре, такой холеный и самодовольный. Он только что вел долгую малоинформативную беседу с Лестрейдом. Старый милый Лестрейд – такой же ограниченный, такой же безмозглый, но почему-то крайне терпеливый, когда дело касается Шерлока, все время напрашивающегося на неприятности парня. Это даже не занесут в его личное дело, уж Майкрофт постарается, на что Шерлоку глубоко плевать.

Молчаливой тенью, звеня ключами, в камеру проскальзывает Лестрейд. Когда решетка распахивается, Шерлок продолжает все так же безучастно переводить взгляд с одной стены на другую. Он ждет. Он испытывает терпение. Окружающих. Он это умеет.

Майкрофт умен, Майкрофт амбициозен, Майкрофт целеустремлен, Майкрофт – гордость семьи. Но все его терпение и спокойствие показное, Шерлок это знает. Он сам такой.

И терпение старшего брата лопается воздушным шариком, он делает стремительный шаг вперед, выхватывает у Шерлока сигарету, разворачивается и выходит, хлопнув дверью.

– Зачем ты это делаешь? – Лестрейд все так же стоит, придерживая решетку, без всяких признаков нетерпения: вот уж у кого стальная выдержка. Шерлок еще не решил, завидовать инспектору или презирать его за это.

– Закурить есть? – не глядя, спрашивает Холмс, медленно поднимаясь и с шорохом проезжая дорогой курткой по шершавой грязной стене.

Инспектор хмурится и, ничего не отвечая, закатывает рукав, под которым наклеен матово отсвечивающий круг никотинового пластыря.

– Значит, нет. Мои вещи? – искоса глянув на руку инспектора, Шерлок направляется к выходу.

– Брат забрал, – слышится за спиной и Шерлок со злостью бьет стену кулаком, потому что его злит все это. Брат, родители, школа, Лестрейд.

***

Вечером костяшки синеют. Он сидит за столом, подобрав ноги, и в свете трех мониторов вся его кожа кажется синей. Ему жаль, что у человека только две руки и только одной можно пользоваться в полном объеме. Жаль, что у людей только два глаза и ими можно читать только один текст. Ему мало. Мало, черт возьми, мало того, что может дать ему обычное, это неуклюжее уязвимое тело, потому что его мозг может и хочет видеть-анализировать-знать-делать больше. Он хочет поглощать больше информации, ему нужно больше пространства. Ему. Нужно. Больше.

Стол Шерлока занимает треть пространства комнаты, он завален вещами – самыми обычными: книгами, гофрированными листами, дисками – и такими, которые многие люди не видели и никогда не увидят. У Шерлока нет причин учитывать мнение окружающих о себе, и на его столе липовые удостоверения личности, диски с порнухой, деньги и разлагающиеся пальцы в колбах. Есть только одно, что он предпочитает всегда скрупулезно убирать в нижний ящик стола. И сейчас рука привычно тянется вниз. Ящик сделанного на заказ стола из дорогого дерева, на идеально отточенных, как швейцарские часы, соединениях колесиков мягко скользит наружу.

Там есть такая же, как стол, пафосная-дорогая-благородная-претенциозная коробка, предназначавшаяся, вероятно, для картотеки в отцовской библиотеке. Сейчас в ней череда тонких прозрачных пакетиков с белым мелкокристаллическим порошком, похожим на снег. Пакетиков так много, что это тянет уже на приличный срок. Но Шерлок убирает их в нижний шкаф не из страха, а из простой вежливости – матери не нравится, когда прислуга ходит с круглыми от волнения глазами, все эти нелегальные эмигранты, которые так боятся проблем с законом. Холмс знает, что сюда, в их огромный идеальный дом в духе псевдобарокко, скрывающийся за высоким забором живой изгороди и несколькими постами-вышками с вооруженной охраной по периметру, нет доступа стражам правопорядка.

Он высыпает тонкую дорожку и размельчает кокаин своим школьным пропуском, запаянным в пластик – по правилам, его нужно держать при себе все время, и Шерлок быстро нашел, как применять его в самых разных ситуациях. Он сворачивает трубку из первой попавшейся под руку бумаги, и как символично, что этим листом оказывается оставленный отцом список университетов. Шерлок должен выбрать, но он не хочет. Больше всего он не хочет быть участником каких-либо социальных институтов – семьи, школьного совета, университетского братства.

Полоска длинная, гораздо длинней, чем делают те, кто тусуется в клубах золотой молодежи. Потому что и Шерлок не такой, как они. Нет. Он делает вдох.