mc^2 (СИ)

Шерлок злится. Без логичных причин, и это злит еще больше. Нужно чем-то заняться… Его всегда развлекали эксперименты. Только нужно смотреть внимательнее.

Он кладет ладонь на бедро Лестрейда – машину заносит. И видит смятение. Дыхание сбивается, белки резко дергаются в его сторону, а ноздри раздуваются. Нет, не то. Он двигает ладонь на внутреннюю сторону бедра, и инспектор поспешно сбавляет ход. Это проблема – они на трассе, можно двигаться только со скоростью потока. Кровь едва заметно приливает к щекам инспектора. Дыхание на миг замирает. Смущение. Глубокий выдох. Возмущение. Кое-как выровняв машину, Лестрейд резко, болезненно перехватывает запястье и отводит его от себя. Брови сдвинуты, губы поджаты. Гнев. Неглубокое быстрое дыхание – попытка успокоиться. Не то…

– Какого черта?! – спрашивает Лестрейд. Не орет, но очень близко к этому.

– Эксперимент, – пожимает плечами Шерлок. – Неудачный. Нужно повторить.

– Что?!

– Не с вами, инспектор. Едем.

– Шерлок…– начинает Лестрейд осторожно. – Ты?..

Инспектор осознает, что не знает, что хочет спросить. И просто заводит мотор.

К школе они, как ни странно, подъезжают вовремя.

***

Джон знает, что в гомосексуализме нет ничего плохого, он знает, что это нормально, но еще он знает, что большинство людей подобную точку зрения не разделяют. На сегодняшнем уроке химии профессор Фелпс сделал ему своего рода подарок, назначив в пару к Шерлоку. Или наказание, потому что Джон не знает, как себя вести. Когда чувства есть – это прекрасно, когда они безответны – это уже далеко не так хорошо. А когда тебе шестнадцать, к моральным страданиям прибавляются еще и физические.

Не то чтобы Джон собирал фотографии Шерлока, использованные им салфетки или хранил исписанные его рукой тетрадные листы. Нет, конечно. Но он хранил другое – воспоминания. Как Шерлок склоняется над очередной склянкой, пытаясь одновременно посмотреть, что получится при добавлении кислоты, и удержать свой шарф от попадания во что-нибудь едкое. Как Шерлок рассеянно улыбается своим мыслям, исключительно мыслям, потому что людям он никогда не улыбается, для них припасены исключительно презрительная, насмешливая ухмылка или еще более презрительная клоунская гримаса. Как Шерлок грызет кончик карандаша, как кидает в сумку учебники, как яростно спорит с директором, как неодобрительно поглядывает на молодого, чем-то похожего на самого Шерлока, мужчину, который иногда заезжает за ним. Джон помнит сотни взглядов Шерлока и десятки его слов, помнит микромимику и интонации. Может, это любовь, а может, какое-то нездоровое влечение. Джон сомневается, потому что это всегда было чем-то отвлеченным, скорее созерцательным, чем реально существующим. Разве с тем, кого любишь, не положено пытаться заговорить? Подружиться, наладить хоть какой-нибудь контакт? В конце концов, разве не естественно представлять себе объект любви, запираясь в душе или быстро двигая рукой под одеялом?

Джон не делает ничего подобного. Он просто смотрит. И думает, что если бы представилась возможность, он… Теперь она представилась. Последний урок.

Уотсон идет по коридору к кабинету химии – к нему пристроена лаборатория, которой разрешают пользоваться ученикам, имеющим допуск преподавателя. Джону было несложно его получить. В положении отличника и признанного пай-мальчика есть и свои плюсы.

В кабинете пустые столы, за исключением первого, на который лаборант уже установил все требуемые для работы реагенты и инструменты. Пока Шерлока нет, Джон решает заняться оформлением: цели, задачи, описание оборудования… Совершенно ненужная писанина, по его мнению. Важны сами опыты, реакции, преобразования, а не перечисление форм склянок.

– Привет.

Джон резко оборачивается.

– Я думаю, в этом нет смысла, мы оба знаем ответы на все эти задания. Они для идиотов,– Шерлок стоит, прислонившись к столу. В лаборатории на нем должен быть халат, но ему, конечно, все равно. И Джон прослеживает длинные линии пальто, округлые линии черных перчаток, темный шарф, оборачивающий тонкую шею, и волосы – черные кудри, мягкие на вид, как с картинок с белокрылыми пухлыми херувимчиками.

– Да. Но мы должны это сделать. Зачет дифференцированный, а Фелпс – дотошный старикашка.

***

Шерлок пару секунд смотрит на Джона, оценивая, стоит ли тратить на все это время, и, пожав плечами, все-таки садится за работу.

На самом деле, его по-настоящему увлекают формулы. Чем больше в них переменных, тем больше комбинаций. Эти комбинации для него как лабиринт – бесконечное число тупиковых ветвей, и лишь один-единственный верный путь – тот, что приведет к верному ответу. За это он и любит химию – за уравнения химических реакций.

У каждого человека есть лимит внимания – то количество времени, которое он может потратить на определенное действие. Если человек – посредственность, его лимит может быть неисчерпаем. Но для таких, как Шерлок, даже исчисляющийся минутами отрезок времени – уже редкость.