Меч Баа Ци

– Это Кладбище Богов, мой враг! Нечто не совсем реальное с точки зрения физических законов бытия, но в то же время более чем реальное. Если не получится выбраться отсюда, оно нас высушит, вытянет все тнете, все антитнете, оставив без сил. Мы станем никто, прошлогодними мотыльками в коллекции собирателя насекомых. Мне не хочется становиться никто – я защищаю свою Вселенную, пусть и полуразрушенная, она нуждается во мне. А здесь я впустую трачу столь страшным путем собранную энергию разума.

Трисмегас издал нечеловеческое скрипение, его облик слегка подёрнулся, открывая истинный вид: нечто темно-серого цвета, одновременно похожее на динозавра и улитку. И лишь глаза оставались все теми же, в сетке красных нитей, преисполненные нечеловеческой мудростью и в то же время космической холодностью.

– Древние мастера создали очень эффективное оружие против нас, тварей Изнанки. – в тёмных глазах Трисмегаса мелькнули огоньки иронии. Видимо, ему доставляло удовольствием напоминать Баа Ци, что теперь в разряд тварей Изнанки входил и он. – Один из нас точно обречён на гибель. Система ясно дает понять – нам предстоит биться друг с другом до конца и решать, кто станет хозяином этого мира.

– И при этом у нас нет возможности нанести друг другу вред.

– Да, – ответил Гир Трисмегас, не заметивший в сем факте противоречий. – Система предполагает опосредованную войну. Ты вступил в схватку против Ордена, я вступаю в войну на стороне Ордена. Грядет генеральная битва, и кто победит – тот останется здесь существовать до конца своих дней. А выбраться не удастся ни тебе, ни мне. На выход наложено взаимоисключающее условие: чтобы открыть туда дорогу, половину пути должен открыть ты, убив меня, а половину – я, уничтожив тебя. В итоге в конце открытого пути мы будем оба мертвы. Понял?

– Не особо, – чуть подумав, честно ответил Вахтер.

– Есть возможность этого избежать. Объединить силы. Но сначала – проиграй мне! – глаза Трисмегаса чуть вспыхнули красными огнями антитнете. – Проиграй, дай войскам Ордена захватить Краснотал, прочие города под их власть и закон! Это даст нам шанс найти путь прочь!

– Как-то не по-человечески, бросать своих, пусть и не настоящих людей, – покачал головой Вахтер. Потом только запоздало вспомнил, кому говорит про человеческие обычаи. Гир Трисмегас опять раздраженно скрипнул.

– Что тебе они? Они уже умерли все! Давно! И тот, кто пришел тебя выручать – тоже, считай, умер!

– Меня пришли выручать? – поднял бровь Вахтер. – Моя дочурка или сама Тейлитэ?

– Твоя дочурка давным-давно мертва, – процедил Трисмегас без особого соболезнования. – И твой сын…

Вахтер уже прыгнул на него с мечом на замахе. С такой неимоверной скоростью, что даже нечеловечески совершенная реакция противника запоздала. Через миг Трисмегас отлетел прочь от смачного удара, зажимая широкую рану на шее. Бил Вахтер с расчетом срубить голову с плеч, но не сумел смахнуть её полностью. В ответ в грудь Баа Ци ударил разноцветный огонёк, что выпустил, словно теннисный мяч, Гир Трисмегас, шипя от боли и ярости.

По мечу Баа Ци зазмеились красные и синие огни, сам клинок начал изгибаться и шевелиться. Вахтер с брезгливой гримасой выбросил его прочь с моста в бездну. Заряд, что вогнал в него Гир, прожег дыру в груди, опалил кожу, создав на ней причудливую отметину в виде круглой печати, что задымилась черной струйкой. Но невзирая на пробоину, Вахтер собрал всю волю в кулак и, шатаясь от дикой боли, приблизился к сидящему Трисмегасу.

Загрохотало так, что на пару секунд противники замерли на месте, суетливо осматриваясь. Предательски дрогнул мост под ногами, вниз посыпались валуны с окраин пропасти. Налетел сильный порыв ветра.

– Осмотрись, дурак! Система предупреждает нас: если мы продолжим бой, она попросту уничтожит этот мир, захлопнет, как надоевшую книгу! Мы все равно не сумеем убить друг друга, пока на то не будет воли Системы! – просипел тот, силясь встать и попутно зажимая рану дрожащей рукой. – Тебе не убить меня!

– Я и не собирался тебя убивать, – мрачно ответил ему Вахтер, наклонившись над телом противника. Он резко запустил свою руку прямо в открытую, сияющую синеватым светом рану в теле Трисмегаса, выдрал оттуда комок плоти, по-быстрому скомкал мгновенно застывающую на воздухе субстанцию в подобие параллелепипеда. А когда тот обрёл окончательный вид, со всего маху ударил его о каменные перила моста.

– Моя дочь останется жива, чтобы не случилось! – провозгласил Вахтер, глядя на Трисмегаса, как смотрит выигравший трудный шахматный поединок гроссмейстер на своего тет-а-тет. Противник, быстро приходя в себя, откатился прочь, встал с места, щупая на глазах сходящуюся рану.