Меч и ятаган

Часть флота дона Гарсии обошла вход в Великую гавань, каждая пушка трижды салютовала. Воины подкрепления высадились на севере острова, и теперь некоторые корабли возвращались на Сицилию, чтобы привезти еще солдат. Мария увидела их со стены и заплакала. Вокруг всей гавани подозрительно затихли турецкие пушки.

Мария кинулась к епископскому дворцу, но детей там не оказалось. Она принялась искать их на улицах города, но вскоре поняла, что они могут быть где угодно. Тогда она побежала в лазарет.

Поздней ночью, сидя у постели Кристиана, Мария увидела вспышки пламени. Временами они были такими сильными, что освещали лазарет изнутри ярко, как солнце днем. На этот раз огни ознаменовали собой не атаку, а отступление. Раздавались лишь отдельные пушечные выстрелы. Прислушиваясь к прерывистому дыханию Кристиана, Мария твердила свою сотую молитву за ночь. Она спросила цирюльника, будет ли Кристиан жить.

– На все воля Божья, – ответил он.

Когда ее глаза сомкнулись от усталости, она прилегла на грудь Кристиана и уснула под стук его сердца. Проснулась она на рассвете. Его состояние не изменилось. Мария вышла на улицу посмотреть, что произошло за ночь.

Солнце освещало холмы Коррадино, на которых не осталось ни одной турецкой палатки. Вершина Шиберраса была пуста. Подожженные платформы для пушек медленно тлели. Нигде ни одного турецкого флага. Она могла стоять на стене в полный рост, ничего не опасаясь. Из Биргу и Сенглеа доносились крики радости, облегчения и благодарности.

На ночь силы подкрепления разбили лагерь близ городка Нашшар, на высоком хорошем месте, где атаковать их было бы не так легко. На рассвете патрули выдвинулись в сторону Великой гавани. Они с удивлением обнаружили, что турецкие лагеря исчезли.

Великий магистр повелел открыть ворота Биргу и Сенглеа, а колокола на церкви Святого Лаврентия теперь не призывали на бой, а звонили в благодарность Богу. Городские жители кинулись за ворота и принялись обыскивать траншеи, снимая с погибших турок украшения и забирая оружие. Из подземных темниц под епископским дворцом Моисей вывел во двор шесть маленьких детишек, которые принялись обшаривать кухню в поисках еды. Повар смеялся и пел, раздавая малышам сухари и сушеное мясо. Из ям и углублений, из-под разрушенных стен и из расщелин вылезали женщины и хлопали в ладоши от радости.

Жильбер, барон де Бержерак, вел рыцарей и солдат к Шиберрасу. Они взобрались на высокий холм, откуда вдалеке была видна гавань Марсамшетт. Суровое лицо Жильбера расплылось в улыбке при виде долгожданного зрелища.

– Боже правый, ребята, вы только посмотрите!

Всего две недели назад барон советовал великому магистру сдать Биргу. А теперь вокруг всего Марсамшетта виднелись турки, покидающие свои посты. Мулы затаскивали на борт кораблей тяжелые грузы. Моряки работали в воде, очищая суда от водорослей, которые успели нарасти за лето. Войска плотными рядами теснились на палубах галер.

– Пушки! – заорал барон гонцу. – Отправляйся в Биргу и доставь мне легкие пушки!

Полчаса спустя шесть португальских пушек были установлены на руинах форта Сант-Эльмо, откуда барон велел открыть огонь по грузившемуся флоту.

– Господи, как хорошо стрелять сверху! – кричал барон, пока его воины вели огонь по туркам, которые отвечали одиночными, не очень удачными выстрелами.

Из Биргу прибыли новые солдаты с аркебузами и арбалетами. По распоряжению ла Валетта один из рыцарей принес флаг ордена, который через минуту уже реял над остатками форта Сант-Эльмо.

В это мгновение хитрый план ла Валетта раскрылся.

Мустафа-паша получил два доклада: один от конного разведчика, другой от капитана флота. Оказалось, что количество кораблей и людей, прибывших в качестве подкрепления, значительно меньше того, о котором сообщалось раньше. Мустафа мерил шагами палубу корабля.

– Мы должны уйти, – сказал Пияле. – Корабли под обстрелом.

– К черту твои корабли! – прогремел Мустафа. – Они нас провели. Слишком много жизней положено, чтобы теперь сдаться. Еще не поздно! Мы победим. Ага, прикажите людям высадиться обратно!

Османская дисциплина выдержала такой поворот. Как по тревоге люди начали сходить на берег.

Пияле не мог отменить приказ, но, как только все воины покинули корабли, дал сигнал своим капитанам отходить в открытое море, подальше от выстрелов. Он переместил флот выше, к заливу Святого Павла. Тем временем более девяти тысяч воинов Мустафы сгруппировались близ городка Мсида. Оттуда они двинулись в сторону Мдины. Только завидев намечающееся наступление, барон де Бержерак отправил гонца с сообщением к ла Валетту: Мустафа не уходит. Великий магистр велел гонцу предупредить командиров сил подкрепления. В Биргу и Сенглеа эйфория быстро сменилась шоком. Невероятно, но победа еще не была делом решенным.