Меч и Крест

Сидевший на передней телеге пьяный оборванец, погоняя быков, напевал:

– Вино в бочку наливается,
В бочке выдерживается,
В бочке перевозится,
Вся суть, в бочке!

Привлечённые шумом, на дорогу вышел патруль жителей Тройны.

– Стоять! Кто такие и откуда? Что везёте?

Оборванец остановил быков, громко икнул, и осоловелым взглядом уставился на вооружённых людей.

Погоняя мула, в окружении охранников, вперёд подскокал Лоренцо Прыщавый.

– Мы купцы. Я, Лоренцо из Венозы. А направляемся мы, в Палермо.

– Что везёте?

Лоренцо напрягся, и забегал глазами.

– Так, кое-какой товар, ткани, железо, зерно.

– Да? А в бочках что?

– В бочках? – Лоренцо заёрзал в седле. – В бочках, масло и винный уксус.

– Да? Эк, я смотрю, с масла то, как развезло этого бедолагу.

Все взоры обратились на пьяного погонщика первой упряжки.

От Тройны, спустились и вожди восставших, во главе с Плотином.

– А ну ка, Никифор, посмотри, что там в бочках.

Никифор вытащил затычку в одной из бочек, и подставив ладони, нацедил немного жидкости.

– Вино! Вкусное! И, крепкое!

– Что вы делаете? – подбежавший Лоренцо, заткнул дырку в бочке своей шапкой. – Этот товар принадлежит эмиру Палермо! Мы везём его, лично ему! У вас будут большие неприятности!

– Да? – кузнец Георгий оттолкнул Лоренцо своим широким плечом. – Неприятности, говоришь? Мы готовы, к неприятностям. Давно. А ты? – и приставил нож к горлу купца.

Торговец кожами Иосиф, уже прикидывал прибыль от перепродажи этого свалившегося им прямо в руки богатого товара, когда вмешался Плотин.

– Вино нам пригодится. Нынче холодно, и ничто не согреет тело лучше, чем стаканчик хорошего вина. Повеселим, наших воинов!

– Но послушайте!.. – Лоренцо Прыщавый воздел руки к небу, силясь загородить дорогу.

Одним ударом, тяжёлой, окованной железом, с торчащими шипами дубины, кузнец Георгий снёс ему полголовы.

И под восторженные и одобрительные крики собравшейся огромной толпы, купеческий караван был тут же разграблен, стража перебита, а два десятка бочек, превосходного кипрского вина, торжественно доставили в лагерь осаждавших.

В суматохе, никто и не заметил, как пьяный оборванец с передней телеги, юркнул в кусты, затаившись там.

Глава шестнадцатая

Маркус Бриан, дрожа от холода, постарался поплотнее закутаться в свою, уже местами дырявую рясу, спасаясь от пронизивающего, ледяного ветра.

«Надо снова заснуть. Во сне, хоть жрать не хочется». Одна только мысль о еде, вызвала спазм в животе, и обильное выделение слюны во рту. Маркус закрыл глаза, и тут же, перед ним, появились куски хорошого прожаренного, сочащегося жиром мяса, пироги с рыбной начинкой, подрумяненные, с хрустящей корочкой, караваи хлеба. Он застонал, согнулся, прижав руки к животу.

«Ну зачем, зачем мы задержались в этой Тройне? Надо было из Палермо, двигать прямиком в Мессину. А оттуда, к Роберту. Там небось сейчас, пируют». От злости Маркус заскрипел зубами.

«Чёртов брат Пётр, натёр задницу о седло, и уговорил меня, падла, остановиться, на пару деньков, здесь. Собачий сын!». Ругая диакона Петра, Маркус уже и забыл о том, что он особо и не настаивал на продолжении поездки прямиком в Мессину, сам желая погулять при дворе Рожера, и взглянуть на его юную супругу.

Сожалел о содеянном и Гвилим Спайк. Его высохшая, скорбная фигура, сидела над телом умершего от голода Кэдока, а позади него, обнявшись и плача, стояли братья Дил и Билл. Это было всё, что осталось, от их, некогда славного десятка валлийских лучников. Гвилим качал головой, думая о том, ну почему, почему он не остался в Мессине? Ведь граф Рожер, предлагал ему открыть в этом городе школу лучников, и обучать молодых парней – норманнов, греков, арабов, стрельбе из лука. Да и торговка рыбой Джулия, была добра и благосклонна к нему. Спайк вспомнил своего давнего побратима, провансальца Луи, который женился на состоятельной вдовушке, осел под Капуей, и сейчас занимается тем, что переправляет лошадей из Германии и Венгрии в Южную Италию, разводит их на своих землях, а затем, с огромной выгодой продаёт. Гвилим Спайк тяжело вздохнул.

Он перевёл взор, и посмотрел, как во дворе замка, стоит над трупом жены молодой воин Бард, а рядом, вцепившись ему в ногу, была его трёхлетняя дочь, вся синюшная от голода и холода.

Одо Бриан, решил впервые за долгое время пройтись, и опираясь на копьё, поддерживаемый Таннером, осторожно ступал по двору замка.

Не спалось и Рожеру Отвилю, который вместе с Вильгельмом де Скальфо, обходил часовых.

Неподвижные фигуры воинов, закутанные кто во что горазд, стояли на стенах. Только клубы пара из носов и ртов, говорили о том, что это ещё живые люди.