Меч и перо

"Я много раз обращался к уважаемому поэту с просьбой переехать в Тебриз, - писал он. - Когда валиахд отправлялся в путешествие по Азербайджану, я просил его уговорить поэта осчастливить нас своим приездом. Так как на все наши приглашения поэт ответил отказом, не желая расставаться с Гянджой, я сам решил поехать навестить Вас.

Велиахд, вернувшись в Тебриз, с восторгом рассказывал мне о встрече с Вами.

Я хочу встретиться с поэтом для того, чтобы он по достоинству оценил мои дела и планы на будущее. Сейчас у нас большие возможности для преобразовательных реформ. Однако должен сказать, очень много времени уходит на исправление допущенных Тогрулом политических ошибок.

Сейчас государственные идарэ очищены от врагов, которые не давали нам возможности приступить к реформам, о которых мы говорили с поэтом в свое время. Я буду стараться проводить в жизнь Ваши идеи. Поэт всегда выступил сторонником дружбы с Ширванским государством. Спешу сказать, одна нз целей этого моего похода - встретиться с ширваншахом и личной дружбой закрепить дружбу наших государств.

Я хочу посоветоваться с Вами по многим вопросам. Надеюсь, с Вашей помощью мне удастся сделать многое для улучшения жизни моих подданных.

Я уже тридцать дней нахожусь в пути, мечтая о встрече с поэтом. Надеюсь, уважаемый поэт не сочтет за труд проделать всего тридцать ферсахов, чтобы увидеться со мной.

Кызыл-Арслан".

В тот момент, когда гонец Кызыл-Арслана подъехал к дому Низами, поэт дописывал последние бейты своего дастана "Хосров и Ширин":

Я начал труд в волнении немалом,

Разумные поздравили с началом.

Я, разум не теряя от похвал.

Заветный труд прилежно продолжал.

С колчаном схож мой калемдан узорный,

В судьбу я целил как стрелок упорный,

Но тщетно стрелы жалоб я метал,

Бумага отвердела, как металл.

И понял я: волненья жар сердечный

Гасила влага жалоб бесконечных.

Слова, как жемчуг, теряя цвет,

Теряли цену...

Низами остался недоволен письмом хекмдара, который, как всегда, был щедр на обещания, но дальше этого не шел. Он в тот же день собрался в дорогу и в тахтреване выехал к лагерю Кызыл-Арслана.

"Человек до конца дней своих постигает жизнь и учится у нее, но даже мудрец - и тот умирает несведущим, - размышлял он в пути. - Не избежал заблуждений и я. Но теперь я знаю: когда хекмдары обещают, они заботятся вовсе не об истине, а лишь о своей славе: они просто приспосабливаются к обстановке. Я вижу, нельзя верить в честность падишахов. Оружие, добытое с твоей помощью, они могут испытать на твоей же голове. Мы часто слышим из уст падишахов такие слова, как "справедливость", "верность", но это всего лишь капкан, в который попадаются доверчивые, простодушные сердца. Вся беда людей в том, что, познав'ая друг друга, они не могут знать о коварных чувствах, спрятанных на дне сердца некоторых. Люди верят красивым словам, за которыми скрывается ложь. И как. часто мысли гениальных людей, мечтающих изменить жизнь и-природу, теряются среди запутанных, косных мыслей 'простого народа, отравленнного ядом религиозного фанатизма, разобщенного на сословия и секты! Скажи, падишах, чем ты знаменит? Троном, сделанным руками простых ремесленников. Но как ты не видишь, что в тени каждого трона стоит гроб?! Когда ты смотришь на мир из ярко освещенного окна своего роскошного дворца, дым славы и мысли о своей божественности застилают твои глаза и ты не видишь кладбища, на котором лежат сотни таких, как ты, падишахов. Окруженный льстецами и лицемерами, ты не слышишь проклятий миллионов. В мире нет ничего более непрочного и недолговечного, чем трон падишаха! Подумай только, что если в один прекрасный день весь народ начнет мыслить так, как я, и поймет, что ты обманщик, не выполняющий своих клятв и обещаний! Скажи мне, что тогда будет с тобой? Ничего, просто тебя стащат с трона на землю. Это сделать очень легко, гораздо труднее восстановить то, что ты разрушил. Вот я везу тебе в подарок дастан "Хосров и Ширин", в котором написано все, что я хотел сказать тебе и тем, кто правил до тебя. Но как бы я хотел, чтобы и народ сказал вам тоже, что и я!"

Известие о прибытии поэта Низами застало Кызыл-Арслана в тот час, когда он пировал в шатре со своими приближенными.

- Пусть военачальники и знать торжественно встретят поэта! - приказал он визирю Шамсаддину, затем обернулся к слугам: -- Уберите скатерти с вином. Виночерпии и мютрибы пусть удалятся, здесь останутся только певцы и музыканты. К нам приехал поэт, чьи стихи могут быть сравнимы с волшебным эликсиром жизни, какая же надобность в этом напитке, приготовленном из гроздей винограда?!

Когда Низами вошел в шатер, Кызыл-Арслан поспешил навстречу ему, обнял и усадил рядом с собой.

Началась беседа. Хекмдар, объясняя причины, по которым он привез в Тебриз Гатибу, сказал:

- Временно поселив эту женщину в Азербайджане, я избавил от опасности значительную часть государства. На днях Гатиба опять уедет в Хамадан, куда я перенес свою столицу.

Низами улыбнулся:

- Разумно ли, хекмдар, спасая от опасности часть государства, ставить под угрозу свою собственную жизнь? - спросил он.