Меч и перо

- Выходит, ты солгал тогда?

- Вовсе не солгал. Как мне ага велел говорить, так я и говорил. Мог ли я говорить иначе, если мне заплатил за это сто золотых динаров?

- Знал ли ты, в кого пускаешь стрелу?

- Нет, не знал. Ага показал мне веранду и сказал: "Убьешь первого, кто выйдет сюда!"

- Разве тебе не было известно, что это дворец мелске?

- Нет, этого я не знал. Если бы знал, то не осмелился бы выпустить стрелу.

- Невероятно! Как мог ты, служа столько времени в моем войске, не знать, где находится дворец моего покойного брата атабека Мухаммеда?!

Мансур расхохотался:

- Да разве я служу в вашем войске?! Я впервые в жизни попал в Хамадан. Семь месяцев я сидел в здешнем зиндане. До этого я был главарем шайки грабителей на дороге между Асадабадом и Хамаданом. В конце концов я попался, и меня привезли в Хамадан. Меня должны были казнить, но этот ага вызгюлил меня из тюрьмы и поручил это дело. Он дал мне сто золотых и сказал, что спасет меня от смерти, если даже меня схватят. - Где он договаривался с тобой? - Ага водил меня к себе домой.

- Если тебе покажут этот дом, сможешь ли ты узнать его?

- Конечно, смогу.

Кызыл-Арслан обратился к Хюсамедину:

- Ну, что скажешь нам на это?

- Все, что говорит этот человек - ложь! - возмутился Хюсамеддин. - Его подучили говорить так в тюрьме. Когда его допрашивали в день преступления, он говорил совсем другое.

Кызыл-Арслан опять обернулся к Мансуру.

- А ты не мог бы назвать нам какие-нибудь вещи, которые были в доме этого джанаба?

- Могу, это так просто! Дверь нам открыла старая служанка, рябая и кривая на один глаз. В комнате его, как войдешь, справа и слева от двери стоят два страшных львиных чучела.

В клетке на окне - серый попугай. Когда я вошел, он закричал: "Прошу вас! Прошу вас!"

Кызыл-Арслан спросил Хюсамеддина:

- Есть ли все это в твоем доме?

- Да, есть. Но преступник мог и не видеть всего этого. Мои враги подучили его говорить так, ибо они сотни раз бывали у меня.

- Что ты на это ответишь, преступник Мансур? - спросил Кызыл-Арслан.

Мансур усмехнулся.

- Мой ответ вы уже слышали. Могу добавить, что в доме этого джанаба я видел табакерку, усыпанную рубинами и алмазами, с изображением голой женщины.

Хюсамеддин поспешно замахал рукой.

- Он лжет! У меня нет никакой табакерки!

-- Ага говорит правду, - сказал Мансур. - Сейчас в его доме этой табакерки нет. Когда ага вышел в другую комнату, чтобы достать для меня из сундучка сто золотых, я, сам не понимая как это случилось, сунул табакерку в свой карман.

Гнев Кызыл-Арслана разом погас. Он весело рассмеялся.

- Где сейчас эта табакерка?

- Она при мне, элахазрет. Могу вернуть ее вам.

- Каким образом тебе удалось пронести ее с собой в тюрьму?

- Как только меня привели в комнату мюдира тюрьмы, я вынул табакерку из кармана и сунул ее под чалму мюдира, которая лежала на тахте. Мне приказали: "раздевайся!" Я разделся и положил свою одежду рядом с чалмой мюдира. Обыскав меня и ничего не найдя, мне опять велели одеться. Одеваясь, я незаметно вытащил из-под чалмы мюдира табакерку и опять спрятал в карман.

- Покажи табакерку!

- Прошу вас, элахазрет.

Мансур, сунув руку за пазуху, извлек табакерку и передал Кызыл-Арслану.

Увидев табакерку, хекмдар побледнел: это была табакерка его покойного брата атабека Мухаммеда, подаренная ему халифом Мустаршидбиллахом.

Кызыл-Арслан бросил на Хюсамеддина грозный взгляд.

- Каким образом эта дорогая вещь, принадлежавшая моему брату, попала в твои руки?

Хюсамеддин оказался в затруднительном положений. Он не мог признаться, что табакерку подарила ему Гатиба.

Потупив голову, он ответил:

- Табакерка попала в мои руки точно таким же образом, как и к Мансуру.

Кызыл-Арслан обернулся к Фахреддину:

- Ты можешь идти.

- Я требую наказаний преступников! - сказал Фахреддин.

Кызыл-Арслан недовольно поморщился.

- Не лезь не в свое дело. Тебе никто не давал права приказывать падишаху!

Хюсамеддии и Захир Балхи были посажены в тюрьму.

Минула неделя. Никто не знал, как Кызыл-Арслан решит их участь. По городу ходили слухи: "Азербайджанцы требуют сурового наказания преступников, а Гатиба-хатун добивается их помилования".

Кызыл-Арслан получил письмо, подписанное знатными и авторитетными людьми Северного и Южного Азербайджана, а также многими военачальниками азербайджанского войска:

"Хашаметмааб!

Вам должно быть известно, что, хотя правительство салтаната считается прежде всего правительством Азербайджана, однако азербайджанцы, проживающие в Вашей столице, чувствуют себя как чужеземцы.

События последних недель еще больше подорвали престиж живущих в Хамадане азербайджанцев. Виновники преступления, задуманного с целью поссорить элахазрета с азербайджанцами, все еще не наказаны, и это свидетельствует о том, что элахазрет хекмдар изменил свое прежнее благосклонное отношение к азербайджанцам.

Это обстоятельство делает затруднительным пребывание азербайджанского войска в столице. Преступники живы, и это порождает в народе слухи об их невиновности и бросает тень на азербайджанцев.