Меч и перо

"Нет сомнений, преступление - дело рук Гатибы и Хюсамеддина, - думал он. - Они хотят погубить моего друга, изгнать из столицы азербайджанское войско и тем самым обречь на одиночество Кызыл-Арслана. Что же делать? Я не могу сказать ни слово в защиту Фахреддина, так как все знают, что он мне ближе, чем брат. Надо принимать срочные меры, иначе враги возьмут верх над нами. Когда был убит атабек Мухаммед, Гатиба-хатун приказала немедленно казнить цырюльника, причастного к убийству. Подобное они хотят сделать и сейчас. Если конюшего Мансура казнят, Фахреддин будет лишен возможности доказать свою невиновность".

Заметив у двери веранды своего нукера, Алаэддин многозначительно посмотрел на него и кивком головы указал на дверь.

Нукер тотчас понял, что от него требуется, и скрылся.

Не прошло и получаса, как дворец Атабека Мухаммеда был окружен отрядами азербайджанского войска. Захир-Балхи и Камаледдин были заключены под стражу. Убийца Мансур был переведен из подземелья дворца атабека в городскую тюрьму, охраняемую азербайджанскими аскерами.

Гатиба, объятая страхом, начала готовиться к побегу в Рей к сыну Гютлюг-Инанчу, но Фахреддин предупредил ее замысел, прислав к ней своего слугу с запиской, в которой говорилось:

"Я не позволю уважаемой мелеке выехать из столицы, так как она тоже должна принять участие в махкеме, которое соберется после возвращения элахазрета Кызыл-Арслана из похода.

Принятые мной меры являются единственной возможностью положить конец наговорам и клевете на меня.

Я уверен, на махкеме будут выявлены не только моя невиновность, но и обстоятельства убийства атабека Мухаммеда".

Жители Хамадана с нетерпением ждали приезда Кызыл-Арслана, гадая, чью сторону он примет.

Через три недели после этого происшествия хекмдар возвратился в столицу и тотчас призвал к себе Фахреддина.

- Кто дал тебе право заключить под стражу Захира Балхи и Хюсамеддина? спросил он грозно.

Фахреддин, ничуть не растерявшись, ответил:

- Так надо было сделать, дабы не повторилось то, что произошло, когда был убит ваш брат атабек Мухаммед. Захир Балхи и Хюсамеддин хотели до вашего приезда в столицу казнить Мансура, который, как и рабыня Сафа-ханум, является жертвой их преступных замыслов. Если бы им удалось сделать это, они торжествовали бы победу. Я помешал им!

- А зачем ты заключил под стражу мелеке? Ведь я наказывал тебе быть с ней обходительным!

- Мелеке никто не заключал под стражу. Просто ей не дали возможности уехать из Хамадана. Если бы она сделала это, наши враги сказали бы: "В столице невозможно жить! В столице

восстание! Мелеке вырвалась из лап жестоких азербайджанцев!" Теперь, когда элахазрет пожаловал в Хамадан, я требую немедленного расследования обстоятельств убийства Сафы-ханум, которое было подстроено с тем, чтобы оклеветать азербайджанцев. Элахазрет должен допросить убийцу Мансура!

- Убийца утверждает, что к преступлению принудил его Фахреддин, гневно сверкнув глазами, сказал Кызыл-Арслан. Как ты докажешь свою невиновность?

- У элахазрета нет никаких оснований сомневаться в моей искренности. Вам известно, что я всегда боролся с врагами нашего государства. Те, кто подбил Мансура на преступление,

не только мои враги, но и враги этого государства. Они ненавидят меня за то, что я преданно служу вам и государству, и добиваются, чтобы элахазрет отстранил меня от дел. Я не знаю

этого Мансура, как и он не знает меня. Если элахазрет желает удостовериться в правдивости моих слов, пусть он вызовет сейчас всех своих военачльников, а затем прикажет привести Мансура. Если Мансур признает меня, значит преступление совершил я, и тогда элахазрет может наказать меня как угодно!

Кызыл-Арслан с минуту размышлял.

- Хорошо, быть по-твоему.

Через полчаса в дворцовую залу вошли пятнадцать военачальников Кызыл-Арслана, среди которых был и Хюсамеддин.

Из тюрьмы привели убийцу Мансура, закованного в цепь.

Кызыл-Арслан, подойдя к нему, долго и пристально смотрел в его глаза, затем приказал тюремным стражникам:

- Снимите с него цепь!

Стражники поспешили исполнить приказание падишаха.

- Покажи мне, кто из присутствующих в этом зале присудил тебя к преступлению! - обратился Кызыл-Арслан к Машуру.

Мансур, обведя взглядом военачальников, подошел к Хюсамеддину и показал на него пальцем.

- Вот он принудил меня к убийству. Кроме неге, я никого не знаю.

Кызыл-Арслан нахмурился.

- А Фахреддина ты знаешь?

- Как не знать? Знаю... Если бы не Фахреддин, разве я убил бы человека?

- А ты можешь показать мне Фахреддина?

- Так вот же он, передо мной. Это и есть Фахреддин!

- Его звать не Фахреддин, а Хюсамеддин.

- Неправда. Он сам сказал мне, что его имя Фахреддин. - Сколько ты получил за преступление? - Сто золотых.

- Глупец! Значит, ты продал свою жизнь за сто золотых?

- Нет, этот джанаб заверил меня, что я останусь в живых.

- Кого ты должен был убить?

- Понятия не имею. Этот джанаб приказал мне пронзить стрелой первого, кто выйдет на веранду.

- Ты и прежде был знаком с этим джанабом?

-- Нет. Я знаю его совсем недавно.

- Но ведь в день убийства ты сказал, будто с детства жил в доме Фахреддина.

- Да, сказал.