Меч и ручка

Думаю, я была влюблена во влюбленность.

В этом вообще есть смысл? Конечно, Джесс мне небезразличен. Он спасал меня, и я спасала его в ответ; мы связаны так сильно, что я даже не знаю, как это объяснить. Но влюблена ли я в него? Я все думаю и думаю над этим вопросом, однако ответа на него найти не могу. Мне хотелось быть в него влюбленной. Очень хотелось. Но… произошедшее в Колизее по ощущениям похоже на конец.

Все, что произошло с нами, все, что сделали мы и сделали с нами… это изменило нас обоих. Я чувствую себя то утомленной, то вдохновленной, то перепуганной, то ужасно скучающей. Меня бросает из крайности в крайность, а покоя найти не могу. А когда я задумываюсь о Джессе… то понимаю, что ассоциирую его с комфортом. Но может ли быть комфортной любовь? Я не знаю. Мне кажется, что между нами теперь чего-то не хватает.

Вот я сижу и пишу в своем журнале на тему любви, пока мир вокруг меня горит… но, быть может, этим я и должна заниматься. Может, в конце концов, что в мире, что в войне, у нас есть только любовь, ради которой стоит выживать.

Меня вызывает Верховный скрыватель. Мне нужно идти. Впереди еще один сложный день.

Надеюсь, мы выживем.

Глава пятая Морган

Морган попивала горький остывающий чай и изо всех сил держалась, чтобы не зевнуть. Все ее тело горело от усталости, а глаза почти отказывались фокусироваться. Однако документы, что лежали перед ней на столе, начинали – пусть и очень медленно – раскрывать свои тайны, и Морган не могла теперь остановиться.

Усталость может подождать.

Но если она только прикроет глаза на секундочку…

– Морган? Ты можешь расшифровать эту часть?

Морган вздрогнула, очнувшись, и наклонилась вперед. Из-за этого она чуть не столкнулась головой с Томасом Шрайбером, который сидел за столом напротив нее.

– Прости, – сказала она и вновь попыталась сконцентрироваться.

Как и ожидалось, Томас едва ли заметил, что они чуть не стукнулись, так как был увлечен страницей, что лежала перед ним. Томас уставшим не был. Он указал своим огромным пальцем на крошечную строчку, написанную выцветшими греческими буквами.

– Вот тут, – сказал он. – Тут говорится о ширине цепи?

– Да, – сказала Морган, – но мы же уже знаем ширину цепи. Проблема не в том, чтобы найти цепь; она четко обозначена на нынешних картах. Проблема в том, как починить механизм, который эту цепь накручивает. Здесь нет никакой информации о том, как открыть ящик. Никакой информации нет вообще нигде, ни в одной записи.

– Верно. Но есть вот это. – Он двинулся пальцем дальше по странице и указал на линию символов, которые Морган прочла и сочла неважными.

– Они вообще бессмысленные, – сказала она. – Если только мой древнегреческий еще хуже, чем твой?..

– Не хуже. Просто другой, – сказал Томас. – Это стенограмма для инженеров. Она может казаться бессмысленной для людей, задействованных в других научных областях, но мы все еще используем некоторые из этих меток. Полагаю, это инструкции по открытию ящика, но выполнить их нельзя одному или даже двум людям; придется как минимум спуститься на дно гавани. У древних людей, похоже, для этой цели был специальный механизм; у скрывателей есть какие-то сведения на этот счет? Инженеры отдела Артифекс должны были работать со скрывателями, чтобы создать и поддерживать механизм в рабочем состоянии.

Усталая растерянность Морган сменилась сладким возбуждением от осознания.

– Да! Ну, по крайней мере, такая возможность упоминалась в некоторых текстах; не помню, чтобы где-то описывалось, как именно работал механизм, только говорилось, что он работает под водой. Понадобится, чтобы двое работали сообща. Мне придется связать тебя напрямую с машиной; ты сможешь видеть ее глазами и использовать ее руки как свои собственные. Однако я не уверена, что хоть один механический страж из тех, что есть у нас сейчас в Александрии, способен на подобные манипуляции.

– Писцы? – предположил Томас.