Меч и Цитадель

– Но я не вижу тебя, – сказал я, – и двигаюсь еле-еле.

– Тем не менее найди способ, найди. Ты ничего не забываешь, а стало быть, должен помнить тот вечер, когда явился ко мне, в Лазурный Дом. Тем же вечером у меня побывал еще кое-кто. Когда-то я был слугой, лакеем в Обители Абсолюта… поэтому они меня и ненавидят. И с тем же пылом возненавидят тебя за то, кем ты был прежде. А Пеан, мой наставник, пятьдесят лет ведавший пасеками… однако я знал, кто он на самом деле, ибо встречался с ним до того… сказал, что ты – тот самый… следующий. Только не думал я, что случится это так скоро…

Голос его оборвался на полуслове. Цепляясь за все, что ни подвернется под руку, я подполз к нему ближе, нащупал его ладонь, и он прошептал:

– Ножом… нож в дело пусти… Мы в асцианском тылу, но я призвал Водала тебе на помощь… и слышу стук копыт его дестрие.

Говорил он так тихо, что я едва разбирал слова, хотя мое ухо находилось в какой-то пяди от его губ. Прекрасно помнивший, как Водал ненавидит его, как стремится его уничтожить, я счел все это горячечным бредом.

– Постой. Передохни, – сказал я.

– Я его соглядатай… такова еще одна из моих… должностей. Он привлекает к себе изменников… а я узнаю, кто они таковы, что поделывают, о чем думают. Такова одна из его должностей. Теперь я сообщил ему, что Автарх здесь, в разбившемся флайере, и место указал точно. А прежде он… служил при мне… телохранителем…

Тут я тоже услышал донесшиеся снаружи шаги, поднял руку в поисках чего-либо пригодного, чтобы подать подошедшим какой-нибудь знак, нащупал меховую обивку скамьи и понял: флайер перевернулся вверх дном, накрыв нас, будто пару лягушек.

Резкий удар, скрежет рвущегося металла – и внутрь, сквозь на глазах ширящуюся брешь в корпусе, хлынул яркий, как солнечный луч, зеленый, словно листья ив, свет луны.

Автарх лежал прямо передо мной. Редкие светлые его волосы потемнели от запекшейся крови. Над ним – вернее, над брешью в обшивке – маячили темно-зеленые, почти черные силуэты нескольких человек. Лиц было не разглядеть, однако я сразу же понял, что эти блестящие глаза и суженные головы никак не могут принадлежать сподвижникам Водала, и принялся лихорадочно шарить вокруг в поисках пистолета Автарха. Меня немедля схватили за руки, потянули кверху, и, оказавшись снаружи, я, сам того не желая, вспомнил о мертвой женщине, на моих глазах поднятой из могилы среди укрытого туманом некрополя, так как рухнувший с неба флайер наполовину ушел в рыхлую землю. Асцианский снаряд вспорол его борт, сорвав большую часть обшивки. Из пробоины торчали наружу обрывки спутанных проводов, искореженный металл вокруг почернел от копоти.

Однако долго разглядывать все это мне не пришлось. Пленители принялись вертеть меня из стороны в сторону, поочередно, один за другим, ощупывая мое лицо. Плащ мой они тоже ощупали, да так дотошно, будто никогда в жизни не видели ткани. Огромные глаза, впалые щеки… одним словом, эти эвзоны почти ничем не отличались от пехотинцев, с которыми мы дрались накануне, и среди них также имелись женщины, однако не оказалось ни стариков, ни детей. Доспехи им заменяли серебристые рубахи и шапочки, а вооружены они были странной формы джезайлями со стволами такой длины, что дула их значительно возвышались над головами владельцев, даже если хозяин упирал приклад в землю.

– Похоже, сьер, твое сообщение перехватили, – сказал я извлеченному из флайера Автарху.

– И все-таки до адресата оно добралось.

Ослабший, указать рукой в небо он не сумел, но, проследив за направлением его взгляда, я вскоре увидел на фоне луны темные силуэты, спускавшиеся к земле.

Спускались они с такой быстротой, так прямо, словно скользили к нам по лунному лучу. Округлые, белые, увенчанные костяными митрами, их головы напоминали женские черепа, челюсти далеко выступали вперед и плавно сужались, образуя кривые клювы, оснащенные двумя рядами остроконечных зубов. Имелись у них и крылья – крылья столь огромной величины, что со стороны казалось, будто существа эти вовсе лишены тел. Размах этих крыльев от кончика до кончика достигал по крайней мере двадцати кубитов, и хотя на лету они не издавали ни малейшего шума, поднятый ими ветер я почувствовал издалека.

(Некогда, в воображении, я представлял себе подобные создания сметающими с лица Урд леса, обращающими города в руины… Уж не эти ли самые мысли помогли им отыскать нас в ту ночь?)

Асцианские эвзоны словно бы довольно долго не замечали их приближения. Затем двое-трое выстрелили разом, и росчерки выстрелов, сошедшись на одном из крылатых созданий, разнесли в клочья и его, и еще одно, и еще. На миг свет луны померк; нечто холодное, дряблое, угодив прямо в лицо, сбило меня с ног.