Меч Ислама. Псы Господни. Черный лебедь

– О нет, – воскликнул он, – не делайте ошибки, полагая меня всего лишь гостем. С вашей стороны весьма неблагоразумно заявлять подобное. Подумайте, если я ваш гость, вы виновны в укрывательстве, в предоставлении крова врагу. Разумеется, вы знаете, что за укрывательство католиков грозит суровое наказание, тем более за укрывательство испанцев, воевавших против Англии. Ради вашего спокойствия, как и ради моего собственного, давайте внесем в это дело ясность: я ваш пленник и обитаю в вашем доме в качестве пленника. К тому же вы связаны словом; вспомните, вы же говорили об этом сэру Джервасу в тот день, когда я стал вашим пленником. Если бы вы и его светлость не заверили его в этом, сэр Джервас задержал бы меня, и кто знает, что бы со мной сталось. Навряд ли дело дошло бы до передачи в суд, он бы арестовал меня, а поскольку у него было с собой охотничье ружье, то и пристрелил бы. Теперь вы сами понимаете: моя честь пострадает, если своей жизнью и спасением я буду обязан хитрой уловке.

Все это, разумеется, было софистикой: дон Педро лучше других знал, что сама по себе сдача в плен – не более чем уловка. Однако этот аргумент ввел Маргарет в заблуждение, она сочла его веским.

– Понимаю, – кивнула она. – Все это верно, и если вы настаиваете, то сами и назовите сумму выкупа.

Дон Педро загадочно улыбнулся, задумчиво потрогал длинную жемчужную серьгу в правом ухе.

– Будь по-вашему, – сказал он наконец. – Положитесь на меня, миледи, я оценю себя по справедливости. Вы должны лишь помочь мне доставить выкуп.

– Вы так думаете? – Маргарет засмеялась: вот теперь-то он признает, что обманулся в своих надеждах.

Но изобретательность дона Педро его не подвела: он уже нашел выход.

– Я напишу письмо, а уж вы позаботитесь, чтоб его доставили адресату, – сказал он, наклонившись к ней через стол.

– Каким образом?

– Из устья реки – что здесь, что в Смидике – каждый день выходят в море суда, рыбацкие, торговые. Вот на этом малом флоте и надо найти посыльного, который передал бы мое письмо. В этом деле я должен положиться на вашу светлость.

– Вы думаете, мне удастся уговорить английского моряка зайти в такое время, как сейчас, в испанский порт?

– Такое предложение с моей стороны было бы нелепо, а я не шучу, я говорю серьезно. У Англии с Францией хорошие отношения, и я адресую письмо своему знакомому в порт Нант. Остальное предоставим ему. Он переправит письмо по назначению.

– А у вас уже все продумано, – сказала Маргарет, глядя на него с некоторым подозрением.

Дон Педро поднялся, стройный и очень элегантный в своем черном испанском камзоле, обретшем стараниями добросовестного Мартина прежнее великолепие.

– Для меня непереносима мысль, что я буду еще долго обременять своим присутствием людей, проявивших ко мне столь щедрое гостеприимство, – возразил он с благородным негодованием и болью во взоре, в то же время зорко наблюдая за Маргарет.

Она только засмеялась в ответ и тоже поднялась из-за стола. Маргарет уловила шуршание гравия под копытами лошадей, значит грум и сокольничий уже близко. Они условились поохотиться утром на вересковой пустоши, чтобы дон Педро увидел своими глазами соколиную охоту.

– Вежливый предлог поскорее покинуть нас, – пошутила Маргарет.

– О, только не это! – с жаром воскликнул дон Педро. – Немилосердно так думать о человеке, который в столь малой степени распоряжается своей собственной судьбой.

Маргарет отвернулась от него и взглянула в окно.

– А вот и Нед с лошадьми, дон Педро.

Дон Педро взглянул на ее аккуратно уложенные на затылке волосы и усмехнулся в черные усы. Он уловил раздражение в голосе Маргарет, уразумевшей, как тщательно он продумал план своего освобождения. Тон ее сразу стал ледяным, а последующий безразличный смех был лишь хитрой женской уловкой, чтобы скрыть разочарование. Так рассудил дон Педро и остался доволен своими наблюдениями.

Он проверил их во время верховой прогулки, когда Маргарет сообщила ему, что, пожалуй, знает канал, по которому можно будет отправить его письмо. После того как она с обидой восприняла известие о намерениях дона Педро, он и не рассчитывал на готовность Маргарет помочь ему осуществить свой замысел, конечной целью коего было возвращение на родину.

Так уж случилось, что утром, когда он писал свое письмо – на латыни, чтоб его не смог прочесть какой-нибудь любопытный простолюдин, – она отправила короткую записку сэру Джервасу.

Тот явился незамедлительно, в одиннадцать, когда они, по сельскому обычаю, сели обедать. За обедом Джервас самолично убедился, что молва о доне Педро, истинном аристократе, изысканно вежливом и остроумном, верна. И, словно осознав, что ранее совершил тактическую ошибку, высказываясь об испанцах с присущей ему прямотой, сэр Джервас был нарочито любезен с доном Педро, и тот отвечал ему тем же.

Когда обед закончился и верный своим привычкам граф тут же удалился, Маргарет пригласила Джерваса в сад – полюбоваться последними в этом году розами. Сэр Джервас, естественно, принял приглашение, и дон Педро остался за столом вместе с Фрэнсисом Тревеньоном.