Меч истины (СИ)

С одной стороны, калека едва ли мог похитить священную реликвию – нет у него такой физической возможности. Но с другой – очень уж не походил Тотила на жреца. Я украдкой наблюдал за ним вчера целый день. И мне был неясен мистический страх его соплеменников. Слепец не производил впечатления человека, говорящего с богами. А вот дешёвого шарлатана он вполне напоминал. Должно быть, виновато моё воспитание: в Риме уже давно смеются над авгурами, прорицающими по полёту птиц. Сколько я повидал божественных чудес – и всё на окраинах: животворящее лунное таинство Артемиды, способность германцев к обороту, мой загадочный бог, о котором все говорят по-разному, и распятый воскресший Христос. Впрочем, адепты последнего только рассказывают о чудесах, лицезреть самому волшебную силу человека, ставшего богом, мне пока не приходилось. Хотя да, христиане, как и римляне, отрицают магию. Вот Риму из всех чудес и достался только раскалённый камень, брошенный Аполлоном с небес. Или впрямь, наши боги оставили нас?

Так вот, Тотила вёл себя, словно авгур. На моих глазах два воина попросили отыскать «вещим оком» пропавший нож. Не знаю, как там с «вещим оком», я всегда искал, руководствуясь другими органами чувств, но Тотила отправил дурней за каким-то нелепым искуплением: заставил их копать колодец – дескать, гневающийся бог поможет вернуть пропажу.

Вывод был неутешительный: Тотила такой же колдун, как я Император. Видал я настоящих колдунов, один Вулф Рагнарс чего стоил! Этот – явная фальшивка, почему же ему верят?

Фальшивка ли пояс Геракла? В этом я был убеждён, пока не расслышал вопрос агрессивного мужчины за стеной:

- Гейст, я спросил в последний раз! Какую силу даёт Тотиле Пояс Донара?

Тот, кого назвали призраком, снова не отозвался. Говоривший продолжил зло и вполне отчётливо:

- Сука, ты думаешь, Рейн станет тебя слушать, и я стану тебя терпеть, если Гуннхильд подарит вождю сына?

Ого, это он допрашивает женщину? И говорит о ней в таких выражениях! Благородный римлянин должен бы вмешаться. Меч Истины обязан остаться на месте и выяснить скрытое. Кто я сейчас?

Вмешался благородный галл. Прежде, чем я решил для себя этот вопрос, произошла масса разнообразных событий. Вначале протопали маленькие ножки, и детский голос воскликнул что-то на языке, которого я не знаю. Хотя мужчина сменил тон, его ласковый голос тоже звучал угрожающе:

- Гельд, детка, маме и дяде Хагену нужно поговорить! Не мешай нам, иначе дядя Хаген рассердится.

Тут женщина впервые подала голос, он был высокий, с лёгкой хрипотцой. Слова, что она произнесла на том же незнакомом языке, прозвучали властно. А потом я услышал очень знакомое:

- Выну руку из носу, дёрну бабу за косу! Эй, герой, не распускай грабли, оставь её в покое! Не видишь, девушка не в настроении. И ребёнка не пугай.

Только один человек из всех, кого я знаю, произносит «герой», как ругательство.

От моих спутников нынче на редкость мало толку. Аяна молчит и смотрит восторженными глазами. С ней никогда такого не бывало, я попробовал спросить, когда мы устроились на ночлег в здешней таверне. Она поцеловала меня и сказала, что это сейчас не важно, скажет потом.

Ну, потом так потом. Больше меня тревожил Лугий. Никогда прежде не видал его в подавленном настроении, думал, это пройдёт, когда мы займёмся делом. Но лысый корчмарь-грек обратился к нему с нелестными словами, из которых я узнал, что Лугия в селении помнят, и помнят не по-хорошему. Он в двух словах поведал мне, что четыре года назад «зарезал тут одну героическую сволочь». Однако мнение корчмаря несколько отличалось от версии моего друга. Лугию я привык верить. Что же он здесь натворил?

Не знаю, как там с прошлыми делами, но сейчас он испортил мне прекрасную возможность. Ничего другого не оставалось, я вышел из-за сарая в тот самый миг, когда удивительно маленькая, измождённая и совершенно седая женщина подхватила на руки златокудрую девочку лет трёх и почти бегом припустилась прочь. Только подол белой льняной рубахи развевался, да пятки сверкали.

- Странно, по голосу она показалась мне моложе. Лугий, ты её хоть разглядел?

Статный воин, стоявший под навесом, лениво потянулся. Я уже видел его прежде, это он рассмеялся, когда Тотила без разговоров выгнал нас, а я обозвал его цвергом. Красивый парень, но я германскую красоту не понимаю: белые ресницы и брови не украшают лицо, лишая его большой доли выразительности.

- А чего в ней разглядывать, Меч? Это Гейст, рабыня, ухитрившаяся родить Рейну красавицу-дочку. Девка не стоит того, чтобы о ней говорить.

Хорошо, почему ты тогда с ней говоришь? И почему ты говоришь со мной, когда все твои соплеменники избегают меня, как чумного?

- Я согласен поговорить о чём-нибудь другом, храбрый Хаген. О чём бы ты хотел? У здешнего корчмаря есть доброе пиво, мы можем выпить его вместе.

Парень снова улыбнулся своей треугольной улыбкой:

- Я буду пить пиво, ты напоишь меня и станешь расспрашивать, а, Меч?

Я развёл руками: